- Я напомнил им о легендарном гостеприимстве индейцев: нужно принять и выслушать, прежде чем отрезать голову; сказал, что вы являетесь в своей стране большим вождем, имеющим право носить максимальное количество перьев на голове, что это право не позволяет даже усомниться в вашей лояльности и вашем желании говорить с ирокезским народом с открытым сердцем. Вот если бы вы принесли немного подарков - это облегчило бы начало переговоров.
Гениально сообразив, Лафайет выбрал самого старого и почтенного вождя (прекрасно сохранившегося старика такого же роста как и он сам) и предложил ему свою треуголку. Жест, характерный для большого французского богача, отдал тем самым дань уважения и добропорядочности своему индейскому собрату, что было хорошо воспринято остальными. Предложив остальным вождям по две золотых монеты каждому, он уточнил (переводил все Большая Борзая), что не золото он передает - хотя это, конечно, было золото - а образ, изображенного на монете Очень Большого Богача Людовика XVI - вождя всех французских племен - союз с которым ценится очень высоко. После этого по-кругу разнесли ром, поднявший настроение, и все вошли в большой вигвам для большой беседы.
- Господа ..., - воскликнул Лафайет, и прекрасно говорил в течение двадцати минут, что Большая Борзая, сократив риторику и взяв из неё самое существенное, свел к следующим двум вещам: предложению богатого вождя в обмен на дружбу с союзом в два раза большего количество баррелей рома, чем предлагают англичане, и необходимого количества портретов Людовика XVI.
Затем вновь пошли тосты и деликатные разговоры, хитрость индейцев творила такие чудеса, что Лафайету осталось лишь утроить ставку.
- Черт, - обратился маркиз к Большой Борзой. - Это будет дороговато.
Краткое заключение, в переводе занявшее десять минут, вызвало оживленную дискуссию, в результате которой была высказана следующая позиция:
- Это дороговато, да, - перевел Большая Борзая, - но они предлагают взамен, кроме их союза, конечно, возможность называть вас Кайвла.
- Что это значит?
- Это имя священного воина, вот уже много лун высокочтимое в племени. Носить его имя - большая честь.
Час спустя названный Кайвла, учетверив ставку, подписал союзный договор. Шесть наций обязываются истребить всех врагов Кайвлы и помогать его американским друзьям. Большая чаша рома переходила от одного к другому, после чего начался обед в дружеской обстановке, где раскаты веселого смеха индейцев противостояли смешку ущемленного Лафайета и безумному хохоту Тюльпана, плохо переносившего ром - по крайней мере в таком количестве. Новость о новом союзе и преимуществах, которые он дает, дошла до народа и снаружи послышался шум, громкий смех, визг женщин и праздничный грохот барабанов. Лафайет присел на корточки рядом с Большой Борзой, чтобы пожать ему руку:
- Мсье, я вам благодарен. Само провидение послало мне вас. Благодаря вам война примет новый оборот. Вы хорошо послужили Франции, которая, будьте уверены, проявит вскоре всю свою военную мощь в этой войне за независимость. Уверяю вас, что сделаю все возможное для получения вами награды. Хотели бы вы воинское звание?
- О, да, мсье генерал-майор, воинское звание - это моя мечта!
Лафайет и Тюльпан с удивлением посмотрели на него. Здоровяк так расхохотался, что у него затряслось брюхо и слезы выступили на глазах. Маркиз спросил о причине веселья.
- Впервые такая награда будет присуждена дезертиру, мсье генерал-майор, - ответил тот, просто задыхаясь от смеха. - И дезертиру из французской армии.
- Извините меня, но со всеми этими речами не было времени спросить, как вы попали к ирокезам, - спросил учтиво, но довольно сухо педантичный Лафайет.
- Потому, что дезертировал, черт возьми.
- Я не это хочу знать, - сказал генерал-майор, чопорно поднимаясь и нахмурив брови. И другие поднявшиеся вожди повлекли его за собой наружу, где был устроен танец скальпа вокруг некоего Смита, старшего казначея-англичанина, имевшего несчастье попасться под руку. Это не позволило Лафайету заняться морально-политическими наставлениями.
