Марго подошла к угрюмому мэтру и довольно прозрачно намекнула, что и ему пора отдохнуть, а вдвоем у них это неплохо получается. Роже сначала недоуменно посмотрел на нее, явно занятый совершенно другими мыслями, но потом сообразил, о чем речь, и согласился. Действительно, разрядка необходима.
Ночь, проведенная с Марго, оставила у режиссера самые отрадные воспоминания. Он был уже в возрасте, с годами молоденькие цыпочки стали интересовать его все меньше, а работа все больше. Но именно в кино и повелось, что режиссер имеет право первой ночи на любую из актрис, занятых в его фильме, и Треньян не собрался нарушать традиции. Это означало бы, что он выбывает из строя, что не способен уже ни на что серьезное в творческом плане. И убеленный сединами мэтр неукоснительно следовал укоренившемуся обычаю из самолюбия, хотя именно мужское самолюбие страдало все чаще и чаще. Но он надеялся, что молоденькие актрисульки об этом не судачили, а если и судачили, то только между собой. С Марго все прошло без сучка без задоринки, что наполняло Треньяна законной радостью. Поэтому уговаривать его на второе свидание долго не пришлось.
Филипп искал и не мог найти Марго. Отсутствовал он час, самое большее полтора, но и за это короткое время впечатлительная молодая особа могла вообразить черт знает что и, разумеется, разнервничаться. У Филиппа еще не было случая выяснить, чем успокаивает Марго расходившиеся нервы, поэтому для начала он заглянул к ней в номер, потом в бар. Потерпев неудачу, он решил переодеться и отправиться на поиски в поля и к пруду.
Выйдя из своей комнаты, Филипп в коридоре нос к носу столкнулся с Марго: томная, разнеженная, она вышла из номера Треньяна. Полуулыбка, глаза с поволокой... Ошибиться, чем это вызвано, невозможно! Но Филиппу Марго улыбнулась как ни в чем не бывало.
Филипп был потрясен. Убит. Неужели месть? И такая вульгарная? Марго оскорбила его до глубины души. В таком способе мстить было что-то невыносимо примитивное, низкопробное, отвратительное. Все, с чем он шел к Марго, что собирался ей сказать, замерло на языке. А он еще боялся ранить ее!..
Филипп резко повернулся и быстро зашагал по коридору. Марго окликнула его раз, другой. Молчание. К машине Филипп почти бежал, лишь бы поскорее убраться отсюда.
Хорошо, что Санди сказала, куда едет, я догоню ее, и мы вместе вернемся в Париж. Съемки ко всем чертям, я не обязан тут торчать! Если что потребуется, пусть утрясают по телефону.
Уже сев за руль, Филипп сообразил, что не расплатился, не забрал вещи. Выругавшись, он так же стремительно помчался обратно в номер. Уложить сумку — дело одной минуты.
Марго никак не ждала, что события развернутся столь стремительно.
Филипп обиделся на мою неверность, выходит, он всерьез в меня втюрился и никакая Рыжая этому не помеха! Позволить ему сейчас уехать — непростительная глупость. Я и не позволю. Сейчас самое главное выиграть время, не упустить момента и объясниться.
Марго знала, что, если только Филипп согласится ее выслушать, она победила.
Однако Филипп уезжал. Она видела из окна, как он подошел к машине, сел за руль, выскочил как ошпаренный и рванул в гостиницу — ясное дело, за вещичками.
Вот он, шанс!
Маргарита спустилась во двор, проскользнула на заднее сиденье и затаилась. Не заметит — отлично, заметит — пусть попробует вытурить. У него не получится, это точно.
Все складывается как нельзя лучше. Черная тучища закрыла полнеба, темнело прямо на глазах. Нет, в дождь Филипп меня не выставит. Впрочем, я постараюсь, чтобы он не заметил меня, а когда уж объявиться — там видно будет. Сложившаяся ситуация необыкновенно забавляла Маргариту — чистое кино!
Вскоре появился Филипп. Дорогой он встретил Треньяна, очень вальяжного и благодушного, туманно намекнул на срочные дела в Париже и простился. Режиссер, вспомнив о кратковременном визите Санди, понимающе улыбнулся и пожелал успеха. Завтра съемок нет, он и сам бы... Филипп не стал уточнять, что не собирается возвращаться ни завтра, ни послезавтра. Сев за руль, он продолжал бормотать что-то себе под нос, выясняя отношения то ли с Треньяном, то ли с ветреной Марго. Только успел захлопнуть дверцу, как хлынул ливень, да какой Ехать не было никакой возможности: впереди стена дождя, сквозь которую не видно ни зги.
