— На главной у нас Тереза Мерри, как всегда обольстительна и безупречна. С молоденькой приходится возиться, но она того стоит, — веско уронил Треньян. — Рад был повидать вас, мадемуазель. Всего доброго. Филипп, если он вам нужен, полагаю, там, — мэтр махнул рукой, указывая направление, — а я побежал.
И толстяк действительно затрусил рысцой, отдавая на ходу какие-то распоряжения.
Санди направилась, куда указал Роже, и очень скоро увидела Филиппа. Он сидел с тоненькой блондиночкой в тени лип и что-то оживленно рассказывал. Филипп, которого она всегда считала немногословным. По тому, как он говорил и как блондиночка внимала, было ясно, что связывают их не только творческие интересы, но и какие-то другие, более глубинные. Что-то очень интимное было в той доверительности, с какой беседовали эти двое.
Сердце Санди больно кольнуло. Она даже остановилась на секунду, не в силах сделать еще несколько шагов и подойти к парочке, которая откровенно наслаждалась обществом друг друга.
Однако Санди собралась с силами, сделала один шаг, потом второй и с каждым шагом все отчетливее видела светящееся лицо Филиппа, его живые блестящие глаза, и с отчаянием понимала, что сейчас он целиком и полностью во власти юной Маргариты.
Марго заметила ее первой и удивленно уставилась на высокую крупную рыжеволосую незнакомку. Следом перевел глаза и Филипп. Честно говоря, он словно забыл о существовании Санди, будто та осталась на другой планете, в ином измерении. Ее появление стало для него вроде грома средь ясного неба, чем-то диким, немыслимым, несуразным.
— Ты? — растерянно сказал он. — Привет.
— Привет, Филипп, рада тебя видеть, — светским тоном, ослепительно улыбаясь, ответила Санди.
— И я очень рад. Познакомься, мадемуазель Дюваль, она играет Анну, а это мадемуазель Санди Тампл, мой литературный агент и очень близкий друг.
Женщины сложили губы в приветливые улыбки, но взгляды обеих остались холодными и неприязненными.
Растерянность Филиппа лишь убедила Санди, как серьезны отношения ее возлюбленного с молодой актрисой. И она попыталась понять, что же та из себя представляет. Но что можно понять за несколько коротких секунд? Прехорошенькая — аккуратный носик, бархатный взгляд. Держится подчеркнуто скромно. И одета простенько. Вполне возможно, что у нее есть вкус и вообще она кладезь добродетелей. Хотя недаром говорят, в тихом омуте черти водятся.
Санди тут же упрекнула себя за злопыхательство: во мне говорит боль, ревность. Я не имею права судить эту молодую женщину, тем более если она нравится Филиппу. И тут же услышала его нарочито деловой голос:
— Я вас оставляю, Маргарита, нам необходимо обсудить с мадемуазель Тампл кое-какие проблемы. Думаю, она ехала в такую даль не из-за пустяков.
— Ясное дело, — отозвалась Маргарита, и ее манера говорить подсказала Санди, что девушка выросла на городской окраине. — Но я вас буду ждать, месье Филипп. Я еще много чего не поняла в новом эпизоде.
Маргарита заметила, как занервничал Филипп, и невинно опустила ресницы.
— Конечно, конечно, — кивал он, будто китайский болванчик.
Прищурившись, Маргарита наблюдала за удалявшейся парой: Филипп шел, нервно подпрыгивая, и сопровождал свою речь возбужденной жестикуляцией, а рыжая толстуха плыла как крейсер. Да, сразу видно, суровая деваха, Филиппу не позавидуешь.
Филиппа словно окатили ледяным душем, а точнее, вернули с облаков на землю. Он всегда ценил Ди, да и сейчас не изменил своего отношения, она надежный тыл, великолепный товарищ, но ее появление на съемках так нелепо, так неуместно, как неуместна пишущая машинка среди хрусталя и цветов на праздничном столе. И за это он досадовал на Санди, всегда деликатную и тактичную. Она поставила в глупейшее положение их обоих, а ведь не только могла, но должна была позвонить.
— Я звонила, и не раз, — сказала Санди, словно прочитав его мысли, — но не смогла тебя застать.
— Неудивительно, ты же видишь, я очень занят, — сухо откликнулся он, подчеркнув слово «занят».
— Да, я вижу, что ты занят, — признала она, интонационно выделив то же слово, только совсем на другой лад.
