– Дело за малым, – сказал я. – Потрогать Парамона или убедиться, что он дух бесплотный.
И тут глаза заблестели у всей стаи. Все-таки, все-таки, все-таки! – в этом инкубаторе счастливого супружества учили, не шутя. Ай да Ксаверий!
Веснушчатый мальчик у окна поднялся, тусклый петербургский воздух обтек его подобно дождевым струям.
– И все будет по-нашему? – обратился он ко мне из своего свинцового сияния. Я же молчал. И тогда он, оглядев четырнадцать пар, сказал им: – Все будет по-нашему.
– Со мной, – добавил я. Меня вдруг взяла досада, что это «по-нашему» произнес не Сергей. – Слышите, со мной! Я же клянусь оставить неприкосновенными законы Ньютона, таблицу Меделеева и следствие из теоремы Пифагора. Да хранит их Господь! К тому же нет никакого толку тревожить мироздание и подкапываться под его законы. Нет в них ни добра, ни зла.
Вот так люди и договариваются до костра и дыбы. Медный гул вдохновения раскатился в сырых небесах – игра удалась. Но я взглянул на Лисовского, и совесть запустила в меня одну из своих игл. Мальчик лихорадочно писал. Увы, я не мог сказать ему, что история с порохом и капустой всего-навсего шутка. Я уже не владел ей.
– Напоследок, – сказал я, – вот вам история о том, как правда оказалась бессмысленным злом, а ложь утешила всех.
И тут выяснилось удивительное. Мои дети знали о существовании не только Ланселота и Гвиневеры, но и Тристрама с Изольдой. При этом, правда, мне пришлось толковать им о несчастном короле Марке, ведь он, бедняга, скорее всего, не вписался в идеологию Ксаверия. Надеюсь, что и я не развалил ее…
– Итак, злобное сердце Феи Морганы не давало ей покоя. День и ночь думала она, как бы ей досадить благородным рыцарям, ведь они все, как один ненавидели Моргану за ее черное колдовство, и никто не хотел служить ей, как это было принято между рыцарями и другими дамами. Скажем просто: колдунье Моргане было до смерти завидно, тем более, что она приходилась сестрой благородному королю Артуру и вовсе не была уродкой.
Поколдовав однажды от души, Фея Моргана наделила волшебной силой рог, из которого пьют на пиру и в дороге. Теперь из этого рога могла напиться только та дама, которая никогда не изменяла мужу.
Тут паства заерзала. Супружеские измены в идеологию Ксаверия Кафтанова не входили также. Я поспешил дальше.
– «Дело сделано», – сказала себе Моргана, – «Посмотрим, что из этого получится?» И с тем она пустила этот рог по свету. Ей, конечно, хотелось удружить своему брату, пресветлому королю Артуру, но в дело вмешался один из странствующих рыцарей, что в изобилии сновали тогда по дорогам. Рог угодил во дворец короля Марка.
Случайно, совершенно случайно я взглянул в сторону Сергея. Его легкое мальчишеское тело, оставаясь за партой, несомненным образом обозначило охотничью стойку. Он выронил Анину ладонь, а в глазах его раскручивалась карусель, великая травля набирала силу. Я вспомнил надломленный стебель орхидеи, но только на миг. Отчего-то спешить надо было и мне.
– Хотел бы я знать, что сделает каждый из вас, окажись он на месте Марка? – сполохи легкого беспокойства опять пробежали по лицам. – Но лучше не задумываться об этом, навряд ли у Ксаверия Борисовича припрятан волшебный рог.
Ну, так вот, король Марк не устоял. Он собрал сто благородных дам, которые себе на беду мешкали при дворе, не исключая супруги своей Изольды, и приказал им всем немедленно пить из волшебного рога. Интересно, почему это король ни с кем не посоветовался? Ведь Марк любил покалякать со своими баронами… А может, он боялся, что его отговорят?
Как бы там ни было, дамы отведали вина из рога. Но лишь четыре из них напились, не облившись. «Увы, – сказал тут король Марк, – это нам страшное оскорбление».
Еще бы! При этом заметьте, он почему-то не сказал, что в несчастном роге нет никакого волшебства, и что вся история с Феей Морганой – грубая провокация. Похоже, у бедного короля просто не было выбора. И Марк решает сжечь на костре всех. Потому что если разобраться, и в самом деле – позор.
Я прервался, чтобы перевести дух, и тут же одна из дев голосом сладким, как карамель, втолковала мне, что маленькая дверь в стене между доской и окном скрывает все необходимое для педагога. Я потянул на себя замечательно плотно пригнанную дверцу и обнаружил за ней пузатый сифон. Сифон был исправен, стакан чист, и я с удовольствием, хотя может быть, слишком поспешно, напился. Несколько капель одна за другой упали с подбородка на рубашку. «На костер!» – немедленно сказал кто-то. Чего-то в этом роде я и ожидал. Я оторвался от стакана, и раздался голос Сергея.
