Глаза 3. Свидание и разлука
Извещенные слугами Джеймса, Арман Лаваред, Оретт, Лотия, а также леди Джоан присутствовали при воскресении Робера. Все вышли с кладбища через потерну № 4, добрались до порта Сиднея, сели в лодку и, отплыв немного от берега, пристали к одному из подводных судов, совершенно такому же, как то, которым воспользовался корсар во время путешествия к устью Рассела.
Скоро все собрались в одной из гостиных подводного корабля и с живым интересом слушали рассказ Робера о его встрече с Джеймсом Паком.
Самого Джеймса не было, но никто об этом не беспокоился. Лотия и ее жених с влажными глазами и неудержимой улыбкой на губах не могли отвести глаз друг от друга, Арман и Оретт радовались их счастью. Только леди Джоан была задумчива, корсар обещал ей возвратить дочь, и она ждала.
– Да, – сказала Лотия, – теперь я вас не оставлю. Ваша борьба с Англией огорчила меня, но это ничто перед тем отчаянием, которое я почувствовала после вашего отъезда. Правда, у меня оставались друзья, но что значили их утешения? Разве они могли помешать мне плакать и мучиться целыми ночами? А когда мы напали на ваш след, то, отыскивая живого, разве могла я не прийти в ужас при мысли, что в конце моих поисков я увижу вас мертвым?
– Да, это так и было, – весело заметил Робер. – Только в этой эксцентричной стране мертвые выходят из могилы.
– Пожалуйста, не смейтесь.
– Просите, требуйте от меня всего, только не этого, Лотия. Я так долго был лишен вашего милого общества, я с вами теперь, и вы запрещаете мне быть веселым? Разве птица может не петь, когда блестит солнце? А для меня заблестели после долгой разлуки и мрачной тьмы целых два солнца – ваши чудесные глазки. Как же мне не радоваться?!
– Ай да кузен! – со смехом вскричал Арман. – Я-то думал, что ты совсем превратился в морского волка, а ты еще не разучился говорить комплименты, да еще какие астрономические! Если бы парижская обсерватория умела говорить, она бы тебе позавидовала!
– Смейся, смейся, – отвечал Робер. – А ты спроси-ка у своей обсерватории, можно ли с нее увидеть звезду, подобную моей Лотии?
– Рано я тебя похвалил, это уж точно называется манерами морского волка.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Да разве ты не видишь Оретт? Ну? Так как же ты, слепец, не заметил этой звезды?
Все от души смеялись над этой дружеской перебранкой. В это время в дверь постучали.
– Войдите, – сказал Арман.
Дверь отворилась, и Джеймс Пак показался на пороге.
– Как, это вы? – воскликнул журналист. – Право, дорогой хозяин, вы чересчур скромны, даже не решаетесь войти, не предупредив. Где это вы были?
– Как вы забывчивы, господа, – с мягким упреком проговорил Джеймс. – Ведь вы еще не все получили желаемое. Среди вас есть мать, которая только и ждет минуты, когда обнимет любимую дочь.
Все стали серьезными, и их взгляды устремились на леди Джоан. Она приподнялась в своем кресле и с немым, страстным вопросом в глазах смотрела на Джеймса.
– Я понимаю ваше волнение, миледи. Я сейчас ходил к мисс Маудлин, чтобы предупредить ее о вашем прибытии; войдите, мисс! – прибавил он, обернувшись.
Молодая девушка, как вихрь, влетела в комнату и кинулась в объятия матери. Послышались страстные поцелуи, потом рыдания. Оправившись от первого волнения, леди Джоан взяла дочь за голову и отодвинула ее от себя.
– Дай же мне поглядеть на тебя, – проговорила она. – Подумай, я тебя так долго не видела.
В эту минуту свет лампы ярко осветил лицо Маудлин. Из груди матери вырвался новый крик изумления.
– Силли! – вскричала она. – Силли!
Ошибиться было невозможно. Черты лица молодой девушки были те же, что и у бродившего по Сиднею дурачка. Только глаза смотрели не безумно, не растерянно, а светились умом и радостью.
– Так это ты была Силли?.. Тебя я прижимала к своей груди, не зная, что ты моя погибшая дочь?
– Да, мама, – прошептала Маудлин.
– И у тебя хватало духу молчать? Почему же ты не крикнула мне: не плачь, я твоя дочь, твоя погибшая Маудлин?
