– Значит, на вид он очень силен?
– Да, он высокого роста и силен, как атлет. У него голубые глаза и большая белокурая борода.
– Наконец-то у нас есть его приметы, – радостно потирая руки, сказал сэр Оллсмайн. – Ну, господа, не станем терять времени, идем к цирку.
Они пошли настолько быстро, насколько им позволяла толпа, и скоро подошли к цирку.
Площадка перед цирком была пуста, а изнутри слышались громкие крики «браво» и аплодисменты. Очевидно, представление было в самом разгаре. У подножия деревянной лестницы, служившей для входа в цирк, неподвижно, как статуи, стояли четыре человека.
– Мои люди, – сказал агент.
– Хорошо, хорошо! Но, вероятно, представление через несколько минут закончится. Не могли бы вы показать мне этого корсара?
– Можно, ваше превосходительство. Я провертел дырочку со стороны, противоположной входу. Угодно вам пожаловать за мной?
Начальник полиции пошел за агентом, и вскоре тот подвел его к небольшому отверстию, вырезанному в полотне балагана.
– Взгляните туда, ваше превосходительство, он сидит в первом ряду, как раз напротив вас.
Оллсмайн взглянул в дырочку и действительно увидел в первом ряду человека с большой белокурой бородой. Начальник полиции даже вздрогнул от радости. Бородач, видимо, наслаждался зрелищем: он оперся локтями на барьер и с улыбкой смотрел на головоломные упражнения клоуна.
– Он и не думает, что его ожидает при выходе, – прошептал Оллсмайн на ухо секретарю.
– По всей вероятности. Откуда же он может знать, что его уже выдали?
Сэр Оллсмайн снова погрузился в свои наблюдения, он испытывал особое чувство удовлетворения. Теперь он видел того врага, который приводил его почти в ужас чудовищной быстротой своих движений и дел.
– Ну, довольно теперь веселиться! – ворчал он сквозь зубы. – Кончились твои шуточки над нами. Виселица скоро избавит нас от них.
Вдруг он замолчал. На арену вышел сам мистер Манки, хозяин цирка, и, поблагодарив «достопочтенных зрителей», объявил, что представление закончилось.
– Скорее к выходу! – приказал Оллсмайн.
Они почти бегом кинулись к выходной лестнице, полицейские были на местах. Джеймс Пак и Силли с любопытством остановились внизу лестницы. Оллсмайн поместился рядом с ними, не замечая загадочной усмешки, которая виднелась на губах у того и другого.
Поднялась холщовая занавеска цирка, и толпа высыпала на верхнюю площадку и стала спускаться по лестнице. Движение было настолько медленно, что начальник полиции мог рассмотреть каждого в лицо. К тому же узнать того, которого они ждали, было особенно легко благодаря его большой бороде.
Толпа начинала уже редеть, а его все не было. Наконец прошли и последние зрители, занавес снова опустился. Цирк был пуст, а корсар Триплекс из него все еще не выходил. От удивления сэр Оллсмайн и его помощники не могли сдвинуться с места. Наконец из груди начальника полиции вырвалось бешеное восклицание, и он бросился вверх по лестнице. За ним взбежали и все остальные. Мистер Манки в своем черном фраке стоял посреди арены, давая указания сторожам, разравнивавшим арену граблями. Он готовился дать последнее представление, пока еще не погасили иллюминацию.
– Позвольте, позвольте, господа! – воскликнул он. – Сейчас будет еще представление, дайте только убрать.
– Дело не в представлении, – проворчал директор. – Нам нужно арестовать негодяя.
– Среди моих артистов нет негодяев.
– А кто вам это говорит? Он был в числе зрителей и должен был выйти отсюда.
– Через дверь! – перебил его с видом оскорбленного достоинства Манки. – По окончании представления я стоял вместе с моими сторожами у двери. Публика полностью вся разошлась.
– Однако мы осмотрели всех, и никто не подходил к его приметам.
– К каким приметам?
– Он высокого роста, с большой белокурой бородой.
– До сих пор? – показывая себе на грудь, пропищал один из клоунов. – Я его видел и подумал еще: «Слишком хороша борода, чтобы быть настоящей!»
– Что?! – вскричали все присутствующие.
– Ну да, борода была фальшивая.
– Фальшивая! – проревел Оллсмайн так, что все даже вздрогнули. – Фальшивая?
– Самая что ни на есть фальшивая. Я обратил внимание на этого джентльмена перед его уходом из цирка. Вдруг он – крик-крак! – сорвал свою бороду и сунул ее в карман.
