В трактире Ксанка перевязывала раненного в руку Яшку.
– Больно?
– Хорошо, – невпопад ответил цыган, глядя черными лучистыми глазами.
– Да ну тебя!
– А чего? Я, правда, всю жизнь ходил бы раненый.
Яшка заметил, как один из очнувшихся бурнашей подполз к винтовке. Цыган взял здоровой рукой револьвер и разнес крынку над головой бандита. Тот от испуга свалился замертво.
Ксанка проследила куда он стрелял.
– Сиди, не шевелись, – спокойно сказала она и продолжила перевязку.
– Люблю я ва-ас! – все тянул под гитару Буба Касторский на своем посту у дверей. Вдоль стены стояли уже семь винтовок. Один из их бывших хозяев приподнялся. – Ку-ку, – сказал ему Буба, и успокоил ударом кулака. – Боюсь я ва-а-с!
В дверях наконец появился Данька. Артист накрыл струны ладонью. Командир Мстителей прошел на середину трактира, Буба двинулся за ним.
– Ну? – не выдержал Валерка.
– Убил гада.
– Товарищ Даниил, а что с этими будем делать? – спросил Буба Касторский, обводя рукой помещение.
– Дуй на колокольню, – приказал Валерке командир. – Поднимай хутор. Народ их судить будет.
Валерка кинулся выполнять распоряжение.
– Корней жив? – спросил Данька.
Ксанка указала за стойку.
– Я его первым перевязала, но тут фельдшер нужен.
Данька зашел за стойку и увидел Чеботарева, лежащего на рогоже, с забинтованной головой.
– Эй, дядька Корней!
Раненый не отвечал. Хлопец похлопал его по плечу – никакой реакции.
– Надо его обязательно вылечить, – сказал Даниил. – Мне его кое о чем шибко расспросить надо… Ты как?
– Нормально, – ответил цыган.
– Сдюжит, – подтвердила девчонка, – пуля в кость не попала.
Цыган благодарно улыбнулся ей.
Глухим звоном донесся до них звук набата, – Валерка раскачал самый большой колокол на деревенской колокольне. Обычно звон его казался тревожным, но сейчас был торжественным и печальным, потому что бывший гимназист не мог в одиночку бить быстрее. Медленные удары плы ли над станицей, возвещая о наступлении нового в ремени…
Услышав знакомый колокол, отец Микола опустился на колени перед алтарем и начал творить молитву. Слава Богу, кончилась власть сотника Сидора Лютого…
…После трех дней боев гармонист Коля взял наконец в руки инструмент и растянул меха. Другие красноармейцы тут же собрались и тихонечко, чтобы не помешать, сели в кружок.
Гармонь украшает бивуачную жизнь домашней мирной нотой. Слышишь ее только в часы отдыха, когда нет рядом врага, который – вдруг вздумает атаковать? А разведка не всегда точно может доложить боевую обстановку. Как раз сейчас командарм ждал вестового с уточненными оперативными данными эскадрона разведки. Тогда можно будет разработать план и двигаться вперед. А пока – отдыхай, ребята…
– Слей.
Командарм наклонил голову, и ординарец щедро полил из котелка.
– Уф-ф, – отфыркиваясь, разогнулся Буденный и взял полотенце. Тщательнее всего он вытер пышные усы. Что за командарм выйдет, коли у него по усам ручьи текут? Буденный подмигнул ординарцу, хотел что-то сказать, но услышал гармонь и двинулся на звук. Ординарец пошел сзади, неся гимнастерку и шашку начальника.
Командарм нашел компанию гармониста и остановился невдалеке, заслушавшись.
– Товарищ командарм! – позвал ординарец.
Вдоль бронепоезда, стоящего под парами, скакал всадник в бурке.
Буденный отдал полотенце ординарцу и пошел навстречу вестовому. Тот спешился за пять шагов и подбежал с докладом.
– Срочное донесение, товарищ командарм! – отдал честь вестовой.
Буденный взял бумагу и жестом пригласил гонца в штабной вагон. Там уже ждал их начальник штаба.
Надев гимнастерку и нацепив шашку, командарм подошел к висящей на стене карте.
– Все партизанские отряды, расположенные в этом районе, насколько я знаю, разбиты атаманом Бурнашом, – сказал Семен Михайлович.
– Так точно.
– А здесь что написано?
– Станица Збруевка освобождена отрядом каких-то мстителей, – доложил вестовой.
– Каких-то? А каких? – спросил командарм.
– Простите, неизвестно в точности.
– Вы связь-то с ними пытались наладить?
– Это невозможно, товарищ командарм.
– Почему?
– Их нет.
– Кого?
– Мстителей.
– А Збруевка? – показал Буденный на карту.
– Збруевка есть.
