– Мой отец, пожалуй, единственный, кто недоволен, что мы снова вместе. С ним можно встретиться, только когда он знает, что тебя не будет рядом. Или если у него закончатся деньги.
Рауль не ответил, только смотрел на нее без гнева, с сочувствием.
Он с самого начала оценил Грэхема Хатчинсона. Чарли высвободила руку из его руки и подняла бокал.
– Ну, с днем рождения меня, да?
– Шарлотта.
– Не надо больше об этом. Это не первый мой день рождения, который он пропустил, и наверняка не последний.
Грэхем был только на двух.
– Шарлотта, это не твоя вина.
Она улыбнулась, опасаясь расплакаться.
– Я знаю.
Конечно, не ее вина, что она родилась женщиной. Если бы принадлежала к сильной половине человечества, отец наверняка проводил бы с ней больше времени. Как с ее братьями, например. Она это знала, просто не хватало духа принять правду.
– Я никогда для него ничего не значила. Все, что помню из детства, – это ожидание. Я была на седьмом небе от счастья, стоило узнать, что он должен приехать. Он опаздывал по меньшей мере на час, иногда вообще не приезжал, а если и приезжал, то с каким-нибудь безумно дорогим подарком, а потом говорил маме, что у него нет денег купить мне новые туфли. – И зачем она вспоминает эту историю. Правда, есть и другая история, которую она никогда никому не рассказывала. – Новый год я с ним никогда не встречала. И только раз была на его дне рождения – на сорокалетии. Я пошла туда с мамой. Мне очень хотелось познакомиться с братьями, отец много о них рассказывал. Они жили в одном городе и часто виделись. Они даже не поняли, кто я.
– Я думаю, это объяснимо, ведь они никогда тебя не видели.
– Нет. Они даже не знали, что у них есть сестра. Рауль замер, пытаясь подавить чувства. Если бы в этот момент в ресторан вошел Грэхем, ему бы не поздоровилось. Как только у него хватает совести называть себя отцом! И как Чарли удалось вырасти такой теплой, полной сострадания женщиной? Загадка.
– Мы можем поехать домой? У меня разболелась голова.
Она действительно была очень бледной. Рауль попросил счет, отменил заказанный на десерт торт, нащупал в кармане квадратную коробочку. Лучше подождать. Он преподнесет ей подарок после расслабляющего массажа и бутылки шампанского. Ему хотелось, чтобы от этого дня у нее остались другие воспоминания. Но сначала добраться до дома.
Улицы были запружены машинами и нарядно одетыми людьми. В театре Олимпия закончился вечерний спектакль.
Рауль поставил машину на нейтралку, откинул назад голову и посмотрел на Чарли. Его сердце сжалось. Она буквально излучала молчаливую боль. Ему захотелось ее обнять и держать до тех пор, пока не утихнет боль.
– Сколько денег ты передала ему за эти годы?
– Я не считала. Где-то четверть миллиона, наверно.
– Это помимо дома?
Короткий кивок.
Рауль вздохнул, чувствуя еще бо́льшую горечь. Какофония пронзительных звуков прорвалась сквозь его мысли. Оказалось, что сигналят ему. Он включил зажигание и мягко нажал на акселератор.
– Что ты сделала с оставшимися деньгами?
– А как ты думаешь? – Она с вызовом посмотрела на него.
– Не знаю. Но не думаю, что потратила на себя.
– Я купила еще несколько домов.
– Ты пошла в недвижимость?
– Нет. Я не пошла в недвижимость, а купила ее. Один дом для мамы.
– Это я купил ей дом.
В отличие от Грэхема, ради которого он бы и пальцем не шевельнул, мать Чарли ему нравилась. И он был только рад купить ей хороший дом в хорошем районе, сделать сюрприз к Новому году. Рауль до последнего держал это в секрете и от нее, и от Чарли.
– Это в Англии. А я купила дом в Валенсии, чтобы она могла приезжать сюда, когда захочет. Мой дом слишком мал для двоих. Кроме того, я подумала, не честно, если у отца будет дом в Испании, а у нее нет.
Ему понравился ход ее мыслей.
– А кому еще ты купила дом?
– Моим братьям и…
– А им-то за что? – Рауль не был знаком с ними и не горел желанием знакомиться. Как и Грэхем, они вспоминали о Чарли, когда нуждались в деньгах. – Позволь предположить, твой отец сказал, что мы уже не вместе, а в твоем распоряжении появились некоторые средства. Они решили не упускать такую возможность и напросились в гости.
