Рауль понес ее через кухню, как пушинку. Она не представляла, как ему удалось так быстро преодолеть два лестничных пролета, и чувствовала исходящий от него жар.
Толкнув ногой дверь, Рауль вошел в спальню, положил Чарли на постель и отступил. Ее сердце сжалось, пульс участился.
Он молча снял брюки и начал методично расстегивать пуговицы рубашки, пока Чарли возилась с молнией на шортах, прежде чем отправить их к его ногам. Его рубашка упала туда же. Он остался в одних трусах-боксерах, обтягивающих узкие бедра и аккуратные ягодицы.
Жар прошел сквозь нее, томительный и сладкий. Чарли присела на колени, вбирая в себя каждую его часть – от кончиков пальцев до темных волос, и, расстегнув бюстгальтер, отбросила его в сторону, не заботясь, куда он упадет. Последними были трусики. Рауль следил за каждым ее движением.
– Ляг на спину.
Она легла. Одна рука за головой, другая на груди. И буквально молила о внимании. Его пальцы сжали затвердевший сосок.
Приглушенный стон вырвался из его горла. Одним движением он стянул с себя боксеры.
Еще больше влаги, еще сильнее горячая боль внизу живота и нестерпимая жажда его прикосновений.
Смутная мысль прорвалась сквозь туман.
– Я теперь не на таблетках, – удалось выговорить ей между прерывистым дыханием.
Его голубые глаза слегка расширились и снова потемнели.
Не отводя от нее взгляда, он отступил к комоду, открыл верхний ящик и достал упаковку презервативов.
Чарли испытала облегчение, увидев, что упаковка запечатана.
Вскрыв упаковку, Рауль вытащил серебристый квадратик и разорвал его зубами.
После свадьбы они никогда не пользовались презервативами. И, глядя сейчас на его неловкие движения, она подумала, что у него нет практики.
Все ее мысли исчезли, когда он повернулся к ней.
– Раздвинь ноги.
Она медленно раздвинула ноги, открываясь ему. Он сгреб ее руки, прижал их к подушке рядом с ее головой.
Их губы слились, его язык проник ей в рот.
Чарли не смогла сдержать стон. Рауль сильнее сжал ее руки, сплетая пальцы, и снова двинулся внутрь ее.
Она еще шире раздвинула ноги и приподняла бедра, вбирая в себя все, что он давал, и возвращая со стонами наслаждения.
Его ощущения и властный напор сплелись в тугой клубок, который одним финальным движением наконец взорвался. Стон его освобождения подтолкнул ее к краю.
Он отпустил ее руки, и она уткнулась лицом ему в шею, чувствуя в себе его пульсацию. Они лежали так – ее ноги вокруг его талии. Чарли наслаждалась ощущением освобождения.
Тем не менее скоро – слишком скоро – он встал и направился в ванную, оставив ее одну. Настолько надолго, что внутри ее начали сгущаться тучи.
Все это ничего не значит. Он ненавидит тебя, считая золотоискательницей. Даже не хочет слушать, что ты думаешь о браке. Его волнует лишь то, как бы скорее тебя раздеть.
Чарли отбросила от себя эти мысли. Не хотелось признавать то, что чувствует сердце. Словно его кто-то схватил и крепко сжал.
Вернувшись, Рауль притянул ее к себе и поцеловал в лоб.
Она слушала его постепенно углубляющееся дыхание. Его рука так и осталась у нее на груди, когда он заснул.
Не важно, чему он верит и почему не хочет ее слушать. Они ведь не собирались давать браку второй шанс.
Она здесь только для его удовольствия. Ну, и для своего тоже. Пусть нехотя, но она признала это. Все между ними уже по-другому. И не потому, что она здесь не по собственной воле. В чем-то их отношения стали лучше, честнее. Ей больше не надо скрывать, какова она есть на самом деле. Страх разочаровать его исчез.
Четыре месяца физического блаженства без притворства.
Иными словами, все так, как и должно быть в настоящем браке.
Сидя в офисе Рауля, Чарли читала толстый трактат об управлении финансами и ожесточенно грызла бисквит.
Он принес кофе.
– Такое впечатление, что у тебя болит голова.
– Просто пытаюсь вложить это в голову.
Рауль сдержал слово. Всю неделю Чарли находилась с ним рядом. В понедельник и вторник – в офисе, в среду и четверг – на переговорах в Париже. Он был невероятно загружен во время и между встречами, на которых она тоже присутствовала, работая в темпе, от которого могла закружиться голова.
