— Семнадцать лет, девять месяцев и три дня, — улыбнулась она.
— Значит, вы родились 27 августа 1801 года, — произнес маркиз.
В глазах Фортуны появилась тревога.
— Разве это имеет какое-то значение? — спросила она. — По пути сюда, трясясь в почтовом дилижансе, я надеялась, что вы поможете мне подыскать… какую-нибудь работу, если, конечно, я не слишком молода для этого.
— А что вы умеете? — спросил маркиз.
Фортуна сделала легкий жест рукой.
— Гилли дала мне хорошее образование, — ответила она, — она научила меня всему тому, чему учила вашу светлость. Я думала, что, может быть, для меня найдется место гувернантки, но мне будет очень трудно, если моими подопечными окажутся девочки.
— Это еще почему? — удивился маркиз.
— Видите ли, Гилли всю жизнь воспитывала только мальчиков. Я хорошо знаю греческий и латынь, математику и даже геометрию. Я говорю по-французски и по-итальянски. Но я не умею играть на пианино, писать красками и не очень сильна в вышивании. Как вы думаете, это имеет какое-нибудь значение?
— Значение? — рассеянно повторил маркиз, думая о чем-то другом.
— Боюсь, что не имею понятия о многих вещах, которым учат девочек, — пояснила Фортуна.
Вместо ответа, маркиз встал.
— Альбинос! — произнес он тихо, будто разговаривая сам с собой.
Фортуна с беспокойством посмотрела на него.
— Вам не нравится цвет моих волос? — застенчиво спросила она.
— Цвет ваших волос? Да нет, нравится, — равнодушно произнес маркиз.
— Я так рада! — воскликнула Фортуна. — Мне очень хочется вам понравиться! Я много о вас думала и часто старалась представить себе, какой вы. И теперь, вспоминая, как вы вывернули из-за угла, чуть не сбив меня с ног, подумала, что так оно, наверное, и должно быть.
— Что вы хотите этим сказать? — резко спросил маркиз.
До сих пор никто не подвергал сомнению его умение править лошадьми. Фортуна взглянула на него загоревшимися глазами.
— Видите ли, — мягко произнесла она. — Гилли так часто рассказывала мне о вас, что я привыкла думать о вас, как об Аполлоне — боге Солнца, летящем по небу в своей колеснице. Про себя я всегда называла вас Аполлоном. Конечно, вы можете подумать, что это слишком дерзко с моей стороны, но я вас именно таким и представляла. — Она улыбнулась. — И вот вы появляетесь передо мной в колеснице — ну, скажем, в современной колеснице. Так что мое представление о вас оказалось верным — вы и вправду Аполлон, о встрече с которым я мечтала с самого раннего детства.
Звук ее голоса затих, но маркиз, похоже, вовсе не слушал ее. Неожиданно он воскликнул:
— Слава богу, вспомнил! Я знаю, кого вы мне напоминаете!
Он подошел к камину и дернул шнур звонка. Дверь тут же открылась.
— Пошлите экипаж в «Белый клуб», — велел он, — и попросите полковника Алистера Мерила оказать мне услугу как можно скорее приехать сюда.
— Слушаюсь, милорд.
— Теперь я знаю, кого вы мне напоминаете, — зачем-то повторил маркиз.
— Кого? — тихо спросила Фортуна.
Но маркиз, видимо, не расслышал ее вопроса. Он смотрел на ее волосы, и она заметила, что впервые после того, как она вошла сюда, на его лице не было выражения скуки и безразличия. Наоборот, он был как-то странно возбужден.
— Полковник Алистер Мерил, милорд, — объявил дворецкий.
В библиотеку торопливо вошел высокий мужчина в военной форме, но маркиз поднял руку.
— Подожди, — неожиданно скомандовал он.
Полковник, несколько озадаченный, застыл в дверях, а маркиз повернулся к Фортуне.
— Сделайте мне одолжение, погуляйте пока во дворе, — попросил он, — мне нужно обсудить одно очень важное дело.
Фортуна, сидевшая у камина, быстро встала. Она улыбнулась маркизу, сделала реверанс и, бросив незаметно взгляд на человека, смотревшего на нее с противоположного конца комнаты, вышла через стеклянные двери во двор.
В лучах заходящего солнца ее волосы вспыхнули золотом, создав впечатление воздушного ореола вокруг маленькой головки. Маркиз подошел к двери и закрыл ее. Потом он повернулся к полковнику и вопросительно посмотрел на него.
— Помилуй бог, Сильванус! — воскликнул Алистер Мерил, бросаясь к нему. — Эта девушка как две капли воды похожа на мою кузину! Что она делает в твоем доме — совсем одна?
