Зазвенел колокол. Ребята разбежались по другим кабинетам, а я вылезла наружу из облюбованного для таких целей окна. В насущные планы входила бесцельная прогулка по утреннему Капитску, который заволокло шалью из грозовых туч. В воздухе пахло холодом.
Чем дальше я удалялась от центра, тем сильнее утверждалась, что город является городом только с «парадного входа». Красивые, хоть и простоватые дома, харчевни и лавки торговцев медленно сменились запустением. Выстроились в плотные ряды грядки, грязноватого окраса козы пощипывали пожелтевшую траву. Исчез аромат свежей выпечки — он сменился запахом скошенного сена.
Я почти догнала довольно смешную парочку, степенно разгуливающую по дорожке: тощую белобрысую девушку и объемную дамочку, с трудом передвигающуюся на толстых ножках-бочонках. На голове последней была нахлобучена шляпа с широкими полями, любимая столичными модницами, но здесь смотрящаяся самым нелепым образом. Тощая визгливо пожаловалась:
— Мне кажется, я потолстела.
Одежда болталась на ней, словно на скелете.
— Точно-точно. — Гнусавый голос собеседницы огласил окрестности. — А я постеснялась сказать. Тебе жирок бы скинуть, дорогуша.
— Говорят, небольшая полнота нынче в моде, — с сомнением отозвалась «толстушка».
— Небольшая, милая моя, — покровительственно вымолвила собеседница. — Куда ж тебе-то до «небольшой»? Всегда нужно знать меру. Глянь вот на меня…
На данном высказывании я зашлась в звучном припадке. Беседующие обернулись на всхлипы.
— Что-то случилось? — С величественным недовольством выплюнула женщина в шляпке.
Лицо её оказалось под стать фигуре: мягкие, бесформенные щеки наползали на пухлые алые губы; маленькие свинячьи глазки заплыли жиром. «Толстушка» же походила на полевую мышь: белесые ресницы, впалые скулы, серые глаза и общая болезненность.
— Ой, вы та кудесница из столицы! — вдруг завопила девушка. — Подскажите, там нынче худеют или толстеют?
Я с трудом удержалась, чтобы похлопать ее по острому выступающему плечу.
— Там или жируют, или помирают с голодухи. А вы срочно переставайте есть. Иначе вас никогда не сдует ветром.
Губы «толстушки» застыли в безмолвном вопросе, а ее подруга зашлась от негодования. Я же спешно удалилась прочь, ругая себя за отсутствие чувства такта. Когда-нибудь меня обязательно сожгут.
А погода окончательно испортилась. Сплошным потоком полил дождь, окрестности озарила серебристая молния. Я поспешила домой, подумывая над обустройством жилища.
На обратном пути встретился редкий для Капитска гость — рыжеволосый варрен, прикрывшийся курткой и торопливо огибающий лужи. Как и все представители его расы, он был не выше подростка и отличался граничащей с истощением худобой — ему бы позавидовала даже «толстушка», — а так же хищными, подобно ястребиным, чертами лица: нос крючком, глаза идеально круглые, а брови резко изогнуты. Я частенько видела варренов в городах Рустии, куда они бежали из родной страны. Из достоинств в Галаэйи, их родине, осталась одна аристократия с красивыми по описаниям церемониями, клятвами и обрядами. Земли же истощились, скот гибнет, водоемы стремительно пересыхают. Поэтому варрены покидают родное государство и устраиваются на службу к людям: из них получаются отличные ремесленники, торговцы, потрясающие ювелиры или обворожительный, пусть и диковинный «товар» для, не будем скрывать, блудилищ.
Так вот, встреча в этом забытом богами городке откровенно удивила. Варрены стремятся выгодные места, туда, где не хватает рабочих рук, а значит, есть возможность заработка. Их не пугает тяжелый труд, ими всегда руководит исключительно выгода. А в Капитске пустовало даже самое ценное для горожан — базарная площадь. Чем здесь заниматься?
Полностью вымокнув и продрогнув, я добралась до дома. Там, на крыльце, преграждая путь к двери, притаился очаровательный гость: отощалый кот ярко-черного окраса, с надорванным ухом и длиннющим лысым хвостом. При виде меня он сверкнул изумрудными глазищами и потянулся.
— День добрый, — поздоровалась я с животным. — Дай пройти.
Кот лениво почесал за ухом задней лапой.
— Кыш отсюда. — В голосе появилась угроза.
