Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева - страница 26

К югу от Румынии, на Балканах, партнером Сталина и главным его союзником было коммунистическое руководство Югославии. В 1944-1945 гг. Сталин полагал, что идея создания конфедерации славянских народов, в которой ведущую роль возьмут на себя югославские коммунисты, станет хорошим тактическим ходом в построении просоветской Центральной Европы, к тому же отвлечет внимание западных держав от советских планов по преобразованию политических и социально-экономических режимов этих стран. Однако у победоносного командира югославских партизан, коммуниста Иосипа Броз Тито, имелись собственные далеко идущие планы. Он и другие югославские коммунисты требовали, чтобы Сталин поддержал их территориальные притязания к Италии, Австрии, Венгрии и Румынии. Они также рассчитывали на помощь Москвы в строительстве «великой Югославии», которая бы включала в себя Албанию и Болгарию. Какое-то время Сталин подавлял в себе раздражение, которое вызывали у него югославские амбиции. В январе 1945 г. он предложил югославским коммунистам создать с Болгарией «двуединое государство по типу Австро-Венгрии»^>{113}.

В мае 1945 г. судьба итальянского города Триест и прилегающих к нему территорий Гориции-Градиски стала дополнительной больной темой в отношениях Советского Союза с Югославией. Италия и Югославия оспаривали эти земли еще с 1919 г. Югославские войска захватили Триест, но западные державы потребовали вернуть город Италии. Сталин не желал ссориться с союзниками и принудил югославов отвести войска, чтобы уладить этот вопрос с англо-американцами. Нехотя югославское руководство подчинилось Москве, однако Тито не смог сдержать чувства разочарования. В одной из публичных речей он сказал, что югославы не желают «служить разменной монетой» в «политике сфер влияния». Для Сталина это было наглой выходкой. Должно быть, именно с этой минуты он стал относиться к Тито с подозрением^>{114}. И все же в течение всего 1946 г., пока шли тяжбы с западными державами по разработке мирных договоров с бывшими союзниками Германии, кремлевское руководство поддерживало территориальные претензии Югославии в Триесте^>{115}. Вероятно, в этот период идея панславизма еще не выветрилась из умов советских руководителей. К тому же Италия, с точки зрения Сталина, отошла к западной сфере влияния, а Югославия занимала ключевое место на южном фланге советского периметра безопасности.

В Восточной Европе и на Балканах Сталин действовал, мало считаясь с западными союзниками и совершенно беспощадно. Тем не менее он взвешивал и рассчитывал свои шаги, наступая и отступая, когда это требовалось, чтобы избежать преждевременного столкновения с западными державами и не поставить тем самым под угрозу достижение других важных внешнеполитических целей. Особенно важной среди этих целей была задача создания советского плацдарма в Германии (см. главу 3). Другой важнейшей целью была предстоящая война с Японией и утверждение советских позиций на Дальнем Востоке.

В течение нескольких месяцев после Ялтинской конференции у Сталина была великолепная возможность получить большие территориальные и геополитические барыши за вступление СССР в войну на Дальнем Востоке. В 1945 г. Сталин и советские дипломаты считали, что Китай целиком зависит от США. В этой связи они намеревались расширить как можно больше сферу советского присутствия в этой стране и на Тихом океане в целом, с тем чтобы не допустить в этом регионе американской гегемонии вместо гегемонии поверженной Японской империи. В частности, Сталин добивался включения китайской Маньчжурии в советский пояс безопасности на Дальнем Востоке^>{116}. 24 мая, на торжественном приеме в Кремле в честь Победы, Сталин сказал присутствующим: «Не забывайте, что хорошая внешняя политика иногда весит больше, чем две-три армии на фронте». Что означают эти слова на деле, Сталин продемонстрировал во время переговоров с правительством гоминьдановского Китая в Москве в июле — августе 1945 г.^>{117} Ялтинские соглашения с Рузвельтом и его негласная поддержка советских притязаний на Дальнем Востоке были подтверждены Трумэном, и это дало Сталину громадную фору в дипломатической игре с Гоминьданом. День за днем Сталин наращивал давление на китайское правительство, добиваясь от него согласия рассматривать СССР в роли гаранта китайской безопасности против вероятной японской угрозы после войны. Сталин сообщил министру иностранных дел Китая Сун Цзывэню, главе китайской делегации, что требования вернуть СССР базу Порт-Артур и КВЖД, а также требование признания Китаем независимости Монголии «объясняются необходимостью усиления наших стратегических позиций против Японии»