- Но это известное средство, - заморгал Арант. – Осмомысл одобрял…
- Да? Но всё равно жуть, - Дан Вторакович подлил ему еще вина и ненавязчиво спросил: - А когда Тэхон казнят? Послезавтра?
- Угу, после суда и… - Арант махнул рукой.
- У-у… И опять кровищи будет море. На заднем дворе казнят? После обеда, как обычно? – Дан Вторакович довольно прищурился, получив нетвердый кивок, и продолжил: - Не люблю я кровь, да. Пахучая она, красная, противная. Вот прям с того детства и не люблю. Как вы расстрелами командуете, ума не приложу?
- Привычка, - буркнул Арант. – Не смотрю в глаза и всё.
- Ну да. Привычка – она такая. Человек ко всему привыкает, даже к крови и казематам. В Доме Порядка казематы ведь всё там же? – Дан Вторакович удовлетворенно усмехнулся, получив еще один кивок. – Вот видите! Сила привычки! Никому и в голову не придет что-то менять! Но кровь всё равно ужасная, я к ней никогда не привыкну. Ладно, спасибо за беседу, Арант Асеневич. Не горюйте так, а то мало ли чего подумают. Народ у нас, конечно, ко всему привычный, много разных людей видал. А я вообще мореход. Мореходу надо терпимым быть, а то долго не проживет. Я вас не выдам, но вы всё равно поумерьте пыл…
Он отставил кружку, которую за всё время едва пригубил, и встал. Арант тряхнул головой, пытаясь уложить всё, что было сказано на этой странной встрече. Мир перед глазами кувыркнулся, тело повело. Арант качнулся на стуле и в последний момент вцепился купцу в рукав.
- Погодите! Вы говорили, что мореход… Что мореходу надо быть терпимым…
- Да, так и сказал, - кивнул Дан Вторакович, глядя на мудреца сверху вниз.
- Вы были бы терпимым к тем, кто не признал бы Равновесие?
- Арант Асеневич… - Дан Вторакович поджал губы.
- Правду! Говорите правду! Даю слово, дальше меня это не уйдет!
- Если говорить начистоту, я многих встречал в своих странствиях, - осторожно начал купец. – Народов очень много. Все разговаривают на разных языках и верят по-разному. В одной стране мальчик считается мужчиной после того, как получает рисунок на тело, а у нас это считается мерзостью. В другой верят, что боги посылают хороший урожай после того, как на алтаре зарезать гусыню. Все верят в разное.
- А если говорят, что нет Равновесия?
- Значит, его на самом деле нет. В этой культуре. Но есть что-то другое. Наш Осмомысл, Арант Асеневич, запрещал иглы. Но вот на родине Чанов, например, иглоукалыванием лечат очень многие болезни. У них нет Равновесия, но есть учение о ци – внутренней силе человека. Кто был прав? Осмомысл или их мудрецы? Каждый считает свою веру истинной. И кто его знает, может, каждый по-своему прав? – Дан Вторакович мягко улыбнулся и, высвободив рукав, пошел к выходу. – Всего вам доброго, Арант Асеневич. Если что, дорогу к моему дому вы знаете.
Арант смотрел ему вслед. Он даже немного протрезвел от последних слов купца. Если каждый считает свою веру истинной, то где же она на самом деле – эта истина? Неужели Тэхон отрицала Равновесие не потому что хулила, а верила в ци?
Пить расхотелось. Арант решительно отставил бутылки, вышел во двор и опустил голову в бочку с холодной водой. Сознание прояснилось, но вот вопросы никуда не исчезли. Червячок сомнений превратился в настоящего змея, и бороться с ним не осталось сил. Душу ломило.
Арант тяжело вздохнул и поплелся в Дом Порядка – каяться и просить помощи. Край невозврата оказался слишком близко. Один неосторожный шаг - и вот она, пропасть. Случилось то, о чем так настойчиво предупреждал Светозар. И Арант не справлялся сам. Осталась лишь надежда на тех, кто стал ему второй семьей. Ведь однажды они уже помогли ему, тогда, в детстве, после Великого Мора.
Помогут и сейчас.
