— Вы должны выплатить задолженность, — завывал воздушный шар.
— «Трейлс оф Хоффманн» настоятельно требует, и, так как ваш иск о банкротстве отвергнут судом ООН, вы, господин Рахмаль ибн Эпплбаум, по закону должны возвратить эту сумму…
* * *
Голос резко оборвался, поскольку Рахмаль пересек порог агентства, и дверь из звуконепроницаемого кожзаменителя захлопнулась за ним.
— Да, господин, — произнес робот-портье, дружелюбно, без насмешки: какой контраст по сравнению с тем цирком снаружи!
— Госпожа Хольм, — сказал Рахмаль и услышал, как его голос дрожит. Этот кредиторский воздушный шар достал его. Рахмаль весь дрожал и покрылся испариной.
— Не хотите ли кофе? — сочувственно спросил портье. — Или марсианского финикового чая?
Рахмаль, доставая настоящую «тампу» — сигару компании «Гарсиа и Вега», штат Флорида, пробормотал:
— Нет, спасибо, я просто посижу.
В ожидании госпожи Фрейи Хольм, кем бы она ни являлась и на кого бы она ни походила, он закурил.
Мягкий голос чуть застенчиво произнес.
— Господин ибн Эпплбаум? Я госпожа Хольм. Прошу в мой кабинет. — Она держала дверь открытой, и он, увидев ее безупречную фигуру, отправил ещё не выкуренную сигару в пепельницу и встал.
На вид ей было не больше двадцати лет: длинные черные волосы, свободно ниспадающие на плечи, белоснежные зубы. Она словно сошла с рекламных роликов ООН… Рахмаль не сводил глаз с этой миниатюрной девушки с белым цветком над левым ухом и подумал: «И это моя охрана?»
— Спасибо, — с затекшими ногами Рахмаль прошел мимо нее и вошел в маленький заставленный временной мебелью кабинет, тут же увидел артефакт, оставшийся от угасшей культуры одной из шести планет.
— Но, госпожа Хольм, — чистосердечно признался он. — Возможно, наниматели не объяснили вам: возникли трудности. Меня считают одним из самых важных людей в экономике Солнечной системы, и «Трейлс оф Хоффман»…
— ТХЛ, — перебила его госпожа Хольм, усаживаясь за стол и включая видеомагнитофон, — владеет телепортационной установкой доктора Сеппа фон Эйнема и, таким образом, может покончить с монополией гиперпространственных пассажирских и грузовых перевозок «Эпплбаум Энтерпрайз». — На столе перед ней лежала папка, которую она просматривала. — Видите ли, господин Рахмаль ибн Эпплбаум, — девушка взглянула на него, — мне бы хотелось называть вас как-нибудь по-другому, чтобы отличать вас от вашего отца, Маури Эпплбаума. Итак, могу я звать вас Рахмалем?
— Д-да, — ответил он, раздраженный ее холодностью, твердой уравновешенностью и папкой, лежавшей перед ней: задолго до того, как он консультировался в этом агентстве или, как язвительно прозвала его ООН, «Корпорация Лгунов», — это частное агентство собрало с помощью всех своих многочисленных подслушивающих устройств полную информацию о нем и том крахе, который был вызван внезапным устареванием техники и космических кораблей, принадлежавших компании «Эпплбаум Энтерпрайз». И…
— Ваш покойный отец, — сказала Фрейя Хольм, — очевидно, умер по собственному желанию. Официально полиция ООН называет это selbstmort — самоубийство. Мы же однако… — Она сделала паузу, сверяясь с папкой. — Гм-м.
— Я не уверен в том, что это самоубийство, — сказал Рахмаль, — но что я могу сделать? — В конце концов, ему не вернуть своего грузного, с красным и изможденным лицом, страдающего близорукостью отца.
— Госпожа Хольм, — начал было Рахмаль, но она мягко перебила его:
— Рахмаль, сущность телепортационных передающих станций доктора Сеппа фон Эйнема, разработки которых велись в межпланетных лабораториях «Трейлс от Хоффман», такова, что не могла не привести ни к чему иному, кроме как к хаосу в индустрии перевозок. И Теодорик Ферри, председатель правления ТХЛ, отлично понимал это, осуществляя финансирование доктора фон Эйнема и его Швайнфортской лаборатории, где впервые была проведена телепортация. И, тем не менее, у ТХЛ была, и ваш отец ничего не мог с этим поделать, значительная часть акций теперь уже несуществующей «Эпплбаум Энтерпрайз». Таким образом, «Трейлс оф Хоффман Лимитед» намеренно привела к краху корпорацию, в которую вложила свои главные инвестиции… Вот это и показалось для нас странным. И… — Она бросила быстрый тревожный взгляд на бумаги, встряхивая густыми черными кудрями, — сейчас они преследуют вас, пытаясь возместить свои убытки. Не так ли?
