«Показывай, где видела? – не выдержал я. – Куда она делась?»
«Убежала, конечно».
«А дверь хлопала?»
«Не знаю».
Мы проверили. Дверь была заперта изнутри.
«Вот сучка! Она в окно выпрыгнула!»
«С седьмого этажа? Смотри. Балконная дверь тоже заперта».
«Ну, я не знаю, – всхлипнула Женя. – Одна с балкона прыгает, другой ничего не помнит! Рыжая она была! Я же видела! И крендель на голове, как венская булочка! – Все еще всхлипывая, Женя немножко приободрилась. – Если найду кого-нибудь, убью!»
«Ладно, убьешь», – согласился я.
Мы прочесали всю квартиру. Заглянули в спальню, в предполагаемую детскую, кухню, в кладовку, в туалет. Конечно, никого не нашли, но меня Женя выгнала. Неделю мы даже не перезванивались. А потом Женя возникла. Подышала неровно в трубку, показывая, как она страдает, и спросила:
«Ты хочешь прийти?»
Я хотел.
И в ту же ночь увидел рыжую.
Да, прическа у нее оказалась не ахти. И юбка не ахти, длинная.
Неизвестная рыжая девушка стояла в кухне на табуретке, рылась в карточках на полочке, ни ног по настоящему не увидишь под такой юбкой, ни попы. Свет не включала, но смутные отсветы, проникавшие в окно, подчеркивали силуэт.
Я заорал.
От неожиданности.
Капитан милиции примчалась мгновенно.
«Ага! Ага! Опять она? – в руках у Жени было табельное оружие. – Ее не найду, тебя застрелю! Надоело! Ты только посмотри, она рылась в моих рецептах! Где она? Не ври! Точно, в рецептах рылась! Я их недавно переписала!».
«Прекрати! Зачем ей твои рецепты?»
Тогда Женя заплакала:
«Не оставляй меня одну перед зеркалом».
Мы молча отправились обыскивать квартиру.
Проверили окна и двери. Проверили все уголки, где мог прятаться взрослый, и даже где ребенок не мог спрятаться. Заглянули даже в унитаз, чтобы быть спокойней. Не вынырнет же она оттуда? Конечно, ничего не нашли, но на следующую ночь капитан милиции Женя Кутасова (я ночевал дома, не пришел) снова увидела все ту же рыжую в сатиновой юбке и в блузке из какого-то грубого полотна. «Это где ее так обшивают?» Страшась привидений, капитан милиции Женя Кутасова теперь даже в туалет ходила чуть ли не в форме. Страдала:
«Не хочу жить с твоими сучками».
«Они не мои. Они, скорее, твои».
«Все вы так говорите!»
Не знаю. Наши страдания обычно вызваны нашим невежеством.
Из ста сорока двух пассажиров сгоревшего самолета выжил только я.
Почему? Не знаю.
Зачем? Не знаю.
Ни памяти у меня, ни прошлого. И никого я не водил в квартиру капитана милиции Жени Кутасовой. Это она из принципа меня доставала: «Видишь, ты ушел, и сучек твоих нет. Наверное, у тебя ночуют». И добавляла со странной интонацией (может, врала): «Не хочу тебя видеть. Не приходи».
4
Солнце светило.
Пахло скошенной травой.
Картонную коробку я держал подмышкой.
Потом присел на зеленую деревянную скамью перекурить.
Текущая мимо «Иероглифа» толпа казалась мне очень яркой.
Все же странно, думал я, с чего это капитану милиции Жене Кутасовой стали являться призраки? И почему рыжие? У призраков не должно быть цвета. А рыжая – это цвет. И какого черта вдруг позвонила какая-то Ли́са? Зачем мне это? Надо было ответить: не нужна мне тетрадь!
Но почему-то я согласился встретиться.
Самка гиббона. Самец гиббона. Последних листов в тетради не хватало.
Может, их выдрала сама Женя, чтобы записать на оборотной стороне новый рецепт тортика, а кто-то ищет странички? Я отчетливо помнил края отрыва, отдельные, сохранившиеся на бумажных зубцах слова.
майор
Дело партии
Многие этого не понимают
мешают другим
телефон
Пушкина
Калапе
всех стран мира
астрономических мироедов
пролетариата
в органах работают
органах много
книг
Филиппова
«Зеленый луч в древнем Египте»
мерами пресечения
настроениях
принимала
раз жаловалась на странности
Од
Обыкновенный пожилой
выступает в роли наставника
сложнейшему пути
Майор
В папке перед ним лежали
В той же
имена которых
с родной дочерью
мной
узнав, что я каждый
Странно, да?
Какой-то майор. Какое-то дело партии.
Телефон, опять же... Пушкин... Все страны мира... Астрономические мироеды... Последние мне даже понравились... И что за Филиппов?.. И что лежало в неведомой папке?
Не знаю.
Я не пытался это расшифровать.
