В лагере «чехов» поднялась паника. Оказывается, пока шел артобстрел, отряд федералов захватил гору, контролирующую местность. По тревоге встревоженный полевой командир Иса поднял весь отряд, боевики отчаянно рвались к вершине. Положение разведгруппы становилось безвыходным.
— Володя! Запроси еще огня! — подполковник Лукашевич отдал приказ арткорректировщику Стальнову связаться с базой.
Вновь началась артподготовка. Снаряды оглушительно рвались на склонах горы. Молодой лейтенант умело корректировал огонь, разрывы медленно приближались к макушке горы, где держал оборону спецназ, накрывая смертоносным шквалом атакующих боевиков. Под разрывами те с воплями и проклятиями вновь посыпались вниз, таща за собой раненых и убитых. Артиллерия, отработав по склонам, ударила с удвоенной силой по квадратам, отмеченным разведчиками, где были у «духов» замаскированные зенитные установки и блиндажи. Спустя час над селом со свистом пронеслась пара СУ-27, сбросила бомбы, накрывшие смертоносным ковром укрепрайон. За ней вторая, третья… После бомбардировщиков спустя некоторое время воздух огласился стрекотанием «крокодилов», которые с поднятыми «хвостами» появились над селом и выпустили по боевикам серию «нурсов».
По приказу полевого командира Ута покинула село вместе с мирными жителями, которым военные предоставили свободный «коридор». День выдался серый, с утра зарядил хлопьями мокрый снег, к середине дня сменившись на унылую изморось. Под ногами уныло чавкала дорожная грязь. Она медленно брела по дороге в группе стенающих женщин, закутав лицо в черный платок и неся на руках чужого годовалого ребенка, который в испуге заливался плачем. Возможно благодаря именно этому обстоятельству она без всяких проблем, без досмотра, миновала выставленный федералами кордон.
«Проклятый мальчишка! Развопился, дикий выродок!» — думала она, кляня, на чем свет стоит, плачущего ребенка, который вертел головкой, ища черными глазенками свою мать.
На «блоке» бойцами командовал невысокий плотный капитан внутренних войск с угрюмым давно небритым лицом, его злые глаза сосредоточенно вглядывались в лица идущих, словно каленным железом, прожигая насквозь каждого, кто проходил мимо. Он напомнил ей нелюдимого мрачного соседа, пожилого Урмаса Рейхенбаха, что жил напротив, через улицу от ее родителей. В округе старые бабки поговаривали, что Урмас продался дьяволу.
Уте повезло, когда она проходила, офицер «вованов» отвлекся, матеря молоденького чумазого радиста, сидящего на броне уляпанного грязью «бэтээра».
Стариков военные не трогали, а молодых и мужчин среднего возраста тут же бесцеремонно отфильтровывали в сторону. После тщательного обыска и осмотра тела и рук отпускали. Одного парня, у которого был обнаружен синяк на плече, куда-то увели.
— Пропал Хамзат, — услышала Ута за спиной тихо причитавший голос пожилой женщины а черном платке. — Зачем с нами пошел? Бедная Залина, старшего сына потеряла в ту войну, теперь этого.
Благополучно выбравшись из блокированного села, Ута нашла надежный приют в соседнем ауле в доме родственников одного из боевиков. До позднего вечера до нее доносились гулкие взрывы бомб, свист, проносящихся над головой фронтовых бомбардировщиков и стрекотание барражирующих над мятежным селом вертолетов.
Этой же ночью под покровом темноты отряд Исы предпринял отчаянную попытку вырваться из плотного кольца, образованного десантниками и несколькими БОНами внутренних войск. В результате удачного прорыва на участке 34-ой Шумиловской бригады, он в скоротечном бою с «вэвэшниками» потерял двенадцать человек убитыми, среди которых было пятеро моджахедов, наемников из Саудовской Аравии. Для его малочисленного отряда это была ощутимая потеря.
— А у нас, когда я срочную служил, — делился в палатке воспоминаниями сержант Андреев. — Был инструктор, капитан Ларионов, вон Сомик его прекрасно помнит. — Андреев кивнул на старшего сержанта Самсонова.
— Как не помнить, он мне по башке как-то так настучал, что до сих пор звон стоит, — отозвался Самсонов.
— Звали мы его Лариком, — продолжил сержант. — Прыжков на счету Ларика было, как бы не соврать, тысячи три точно, не меньше. Любил он перед нами салагами, перед сопливыми повыпендриваться. Во время прыжков демонстрировал такую штуку. Открывал парашют и обрезал стропы, затем открывал запаску и благополучно приземлялся перед нами во всей красе.
