На его лице отражались такие явные страдания, что это вызывало в ней тошноту. Он мог взять ее силой или распороть ей живот и просто убить…
Вместо этого он разорвал свою рубашку и, приложив огромные ладони к ее спине, прижал хрупкое тело к своей груди. От первого же прикосновения к ее коже он застонал, и Эмма ощутила, как через нее словно прошел заряд электричества.
Молния расколола небо.
Он стал бормотать ей на ухо что-то на незнакомом языке, и откуда-то она знала, что эти слова были полны… нежности, но в тоже время заставляли ее сомневаться в собственном рассудке. Совсем размякнув, она ослабила руки, чувствуя дрожь его тела, ощущая под проливным дождем жар его губ, ласкающих кожу шеи, лица, даже век.
Он стоял на коленях, сжимая ее в объятиях, а она могла лишь безвольно лежать, сбитая с толку всем происходящим, и наблюдать, как небо рассекает молния.
Обхватив рукой ее затылок, он слегка отстранил Эмму, чтобы встретиться с ней взглядом.
Казалось, его разрывают на части неистовые эмоции. Еще никто не смотрел на нее так… всепоглощающе. Противоречивые чувства захлестнули ее с головой. Набросится ли он на нее или все же отпустит? Отпусти меня…
По ее щеке покатилась слеза, неся крупицу тепла меж холодных капель.
И его взгляд вмиг изменился. — Кровь вместо слез? — прорычал он, очевидно, испытывая отвращение от вида ее розовых слез. И словно не мог больше на нее смотреть, мужчина отвернулся, вслепую прикрыв ее грудь полами блузки. — Отведи меня в свой дом, вампир.
— Я-я живу не здесь, — ответила она сдавленным голосом, ошарашенная произошедшим и тем фактом, что он знал, кем она была.
— Отведи меня туда, где ты остановилась, — приказал он, наконец повернувшись к ней лицом и поднимаясь на ноги.
— Нет, — ответила она, удивляя саму себя.
Как, впрочем, и его. — Значит, не хочешь, чтобы я останавливался? Прекрасно. Я возьму тебя прямо здесь на траве, поставив на четвереньки, — он легко приподнял ее, оставив на коленях, — и буду брать, пока не взойдет солнце.
Должно быть, он увидел в ее глазах покорность, потому что, потянув Эмму вверх, поставил на ноги и толкнул, вынуждая двигаться. — Кто остановился с тобой?
«Муж», хотелось ей бросить ему. «Футболист-полузащитник, который надерет тебе зад». Но все же она не смогла солгать, даже сейчас. Да и у нее все равно никогда не хватило бы смелости провоцировать его. — Я одна.
— Твой мужчина позволяет тебе путешествовать в одиночку? — его голос снова начинал звучать по-человечески. Она не ответила, и тогда он с ухмылкой продолжил. — Ты выбрала себе неосмотрительного мужчину. Что ж, его потеря.
Эмма споткнулась о выбоину на дороге, и он нежно поддержал ее, не дав упасть, а затем будто рассердился на себя за то, что вообще помог ей. Но уже в следующий момент, когда они оказались прямо перед машиной, он оттолкнул ее с пути и отскочил назад от звука гудка.
Смяв металл, словно фольгу, он разрезал когтями бок автомобиля, заставив машину затормозить. Когда она, наконец, остановилась, на дорогу с глухим стуком выпал блок цилиндров двигателя. Распахнув дверцу, наружу выскочил водитель, сразу же метнувшись прочь.
От удивления Эмма открыла рот, ошарашено пятясь назад и осознавая, что ее похититель выглядел сейчас так, словно…никогда в глаза не видел машины.
Всем своим видом излучая сейчас угрозу, он приблизился к ней, и низким, убийственным тоном произнес. — О, я очень надеюсь, что ты побежишь опять.
Схватив ее за руку, он снова поставил ее на ноги. — Еще далеко до места?
Подняв ослабевшую руку, она показала пальцем в сторону отеля де Крийон, расположенного на Площади Согласия.
Он бросил на нее взгляд, полный ненависти. — Твой вид никогда не знал недостатка в деньгах, — в его тоне сквозила язвительность. — Похоже, ничего не изменилось, — ему было известно, что она была вампиром. Но знал ли он, кем или чем были ее тетки? Наверняка — иначе как бы Регина смогла предупредить ее о нем? И откуда ему было известно, что ее ковен был состоятельным?
После того, как он десять минут тащил ее по улицам, они, наконец, протиснулись мимо швейцара, привлекая к себе взгляды людей, находящихся в роскошном вестибюле. По крайней мере, свет был приглушен. Плотнее натянув борта промокшего пиджака поверх испорченной блузки, Эмма опустила голову, радуясь, что заплела волосы так, чтобы скрыть уши.
