А. ВЕНЕДИКТОВ: Он далеко зайдет?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не думаю, что здесь будет очень приятно. Поэтому мы всегда и говорим: решите вопрос адекватно, в интересах страны, государства, то же самое, я извиняюсь, нефтяного комплекса, социальной ответственности и ответственности с точки зрения привлечения инвестиций. Если вы этого не сделаете, вы покажете, как я сказал недавно, и не в сердцах, а продуманно, идиотизм власти.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, но за этим идиотизмом же что-то стоит, нельзя же представить, что власть — дебил, который пускает слюни. Она как раз собирает нефть, а не слюни пускает.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, жулик, когда ему хочется, он не думает о последствиях, он видит просто кусок, открывает рот, у него текут только слюни.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но он какой-то глупый жулик все-таки тогда, есть же умные жулики, наверное.
В. ГЕРАЩЕНКО: Но я же не виноват, что мы не за тех голосуем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Наргиз?
Н. АСАДОВА: Вы говорили, что какой-то инвестор появился.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я этого не говорил.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что, не появился?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я говорил, что мне сказали, что появилась организация, которая готова заплатить долги «ЮКОСа» и стать владельцем «ЮКОСа». Но для этого должны быть созданы определенные условия для того, чтобы основные владельцы «ЮКОСа» с этим согласились, понимая, что иначе они ничего не получат, чтобы власть поняла, что это лучший выход для того, чтобы они вышли даже из того, что 1 августа, предположим, арбитражный суд, как все наши самые справедливые суды в мире, как говорил Вицин в фильме «Кавказская пленница», выйдет тоже с красивым лицом. Хватит ума на это или нет, я не знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Судя по тому, как развивается история с «Юганскнефтегазом», которому списали немедленно налоговые претензии, как только он перешел в другую компанию, его стоимость резко возросла.
В. ГЕРАЩЕНКО: Почему вы меня после ланча хотите сразу обидеть?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы председатель совета директоров, извините, а кого нам обижать? Вы с Сечиным председатели совета директоров. Кстати, мне тут прислали.
В. ГЕРАЩЕНКО: Не надо меня мешать в одну компанию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему?
В. ГЕРАЩЕНКО: Хотя мы должности одинаковые.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я это хотел сказать. Кстати, на пейджер пришло: «Уважаемый Алексей Алексеевич, после слова “Сечин” в Санкт-Петербурге произошло вырубление эфира примерно на минуту, так надо?» Вопрос от Михаила. Михаил, я не знаю, что у вас там в Санкт-Петербурге, мы ваших питерских не трогаем.
В. ГЕРАЩЕНКО: Кстати, я тоже там родился в 37-м году.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Да, у нас еще один питерский тут, и не только… член Совета директоров.
В. ГЕРАЩЕНКО: Ленинградский.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ленинградский. И Сечин ленинградский тогда.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, наверное.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Вы оба председатели совета директоров и оба ленинградские, между прочим. Тем не менее, Виктор Владимирович, общее ощущение все-таки за последние годы, когда снаружи следишь за тем, что происходит в крупнейшей российской компании, я даже не касаюсь судьбы акционеров и судьбы Михаила Ходорковского, который в тюрьме. Такое впечатление, скольжение по горке, от компании, сначала на компанию повесили, заслуженно, незаслуженно, налоги, затем ее стали раздирать по клочкам, сейчас вроде пришло время, когда там шерсть летит, просто уже там лапы, там хвост, там Самара, там Томск и т. д. На чем основано все-таки ваше такое существование, что вы там продолжаете еще, я не знаю, уж не бороться, но сохранять компанию, пытаться сохранить? Зачем? Ведь очевидно, что это государственное.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я вам просто ответил, что совет директоров — это наблюдательный совет, это не совет и не организация, которая занимается b2b-бизнесом. И когда мне предложили после получасовой беседы, забыл, как по-русски говорится, не хочу вспоминать, о том, о сем, а потом пришли через две недели и сказали — а вы не хотите ли, у нас будет в июне отчетный год, нам нужно избрать двух членов совета, поскольку Ходорковский не может быть в связи с тем, что его догнали в Новосибирске, якобы в Москве не могли арестовать, у нас, если нужно, можно и керосин потратить, чтобы догнать в Новосибирске. Хотя он летел не в Нью-Йорк, никуда. Но неважно. И еще ушел Кукис, который сказал — я так не могу руководить, Миша, ты все время вмешиваешься, я так не могу, ухожу. Он сказал — уходи. А потом, когда его арестовали, Кукис сказал — я могу остаться. Нет, уходишь — уходи. Нужно было два новых члена совета директоров. Я подумал-подумал, зная о налоговых проблемах, посоветовался с лучшими людьми Минфина, которые уже были не in office but, но все равно они уважаемые мной, чем кто-либо после них, включая сегодняшних. Они сказали — это все хреновина, это все интерпретация Шаталова по поводу налогового законодательства, бред сивой кобылы. Я подумал — почему нет? Я понимаю, что меня хотели выбрать посредником.
