– У нее что, цистит? – спросил однажды Айра у Хови после четвертой такой вылазки.
Вскоре ее опрятность переросла в эпидемию.
– Теперь дошло? – спросил Бисмарк.
– Все равно она просто гость, – ответил я. – У нее впереди много испытаний.
Впервые встретившись с Руфью, Фэйт Фишблатт дала волю своему языку. Она воодушевленно разглагольствовала о падении нравов в поколении ее сына, о быстром дешевом сексе взамен прочных обязательств; и – «какой позор, дорогуша, нынче люди понятия не имеют, как сделать друг друга хоть чуточку счастливее».
Айра закатил глаза.
– Что скажешь, милочка? – спросила Фэйт. Ее рыжие брови изогнулись вопросительным знаком.
Руфь улыбнулась:
– Думаю, вы абсолютно правы.
В тот же вечер Руфь уже записывала рецепты – Фэйт клялась, что они ценятся на вес золота.
Но главной соперницей Руфи оставалась Цыганка. Однажды ночью, сидя за пачкой лукового супа в шкафчике, Суфур заметил:
– Цыганка вернется и надерет эту жирную задницу, не тронув ее пальцем и не говоря ни слова. Толстуха сюда больше не сунется.
– Ха! – отозвался Рейд. – По сравнению с Руфью она сложена, как мальчишка. Такова проблема этого биологического вида. Вся суть гендерной неразберихи.
– Руфь Аиру и не спросит. Признает власть народа и удалится в изгнание, – возразила Роза Люксембург.
Я ей не особо поверил, но мне определенно нравилось, как она сейчас пахла.
– Почему ты решила, что она распознает более сильные феромоны? – спросил Бисмарк.
– Какое людям дело до феромонов? – улыбнулась Роза. – Им важны объекты эксплуатации – как с обложки журнала «Вог».
– Руфь – настоящая женская особь, – сказал Рейд.
– Не стоит ее недооценивать, – согласился Бисмарк.
– Как раз ее я ценю. А вот Айру приходится сбросить со счетов. Мужчины.
Я кивнул и придвинулся к ней ближе. Что-то назревало в моем маленьком теле.
Возможно, предаваться воспоминаниям глупо, но, по-моему, величайшая трагедия нашей колонии в том, что Цыганка не вернулась немедленно. В ее отсутствие Руфь успешно стирала ее образ из лихорадочного Айриного мозга. Ее тактика была весьма изобретательна: она нежно отколупывала струпья, пока Айра не истек Цыганкой прямо на Руфь. Первый всплеск – и потребовалось совсем немного усилий, чтобы излияния об этой трагической и непостижимой утрате продолжались часами. Тошнотворные Айрины исповеди заставили Хови, а вместе с ним и нас бежать куда подальше, но Руфь…
Руфь сидела с Айрой на диване в гостиной. От сочувственно слушала и сладко говорила. Айра видел в ней самоотверженную наперсницу и грубо плевал на ее женскую гордость. Руфь держалась молодцом. Ее поведение меня нервировало, но Роза объяснила, что это временная тактика:
– Она не намерена вечно оставаться ведром для его сентиментальных помоев, поверь мне.
Мне было удобнее считать Руфь эгоистичной и амбициозной – а значит, естественной, – и в то же время я боялся, что естественная Руфь станет неодолимым препятствием к возвращению моей возлюбленной Цыганки.
Вскоре Руфь уже господствовала на всех фронтах. Айра возвращался к жизни. Я ощущал, как балласт его зависимости смещается от Цыганки к женщине, готовой выслушивать рассказы о ней. Но и три месяца спустя он не проявлял никаких постыдных человеческих сантиментов. Никакого сексуального интереса. Я все еще надеялся на Цыганку.
Как-то ночью мы с несколькими сородичами доедали почерневшее пятно томатного соуса на плите – как быстро переменилась наша диета! – и я попросил:
– Объясните мне. Вы когда-нибудь слышали, чтобы двое животных в конце репродуктивного периода месяцами воздерживались от секса?
– Надо подумать. Да, один подвид морских раков не размножается в условиях высокой концентрации сточных вод, – сказал Колумб.
– И это все? – спросил я.
– Все, – ответил он. – Ну, разумеется, еще священники и монахини.
– Я уверен, Руфь – полноценная самка, – вмешался Бисмарк. – После того вчерашнего разговора об Американском союзе гражданских свобод я унюхал, что у нее под юбкой. От нее на милю разит гормонами. Я думаю, у Айры просто атрофированы железы.
Роза скорчила гримасу:
– Если бы. Я как-то ночью оказалась у него в спальне, так он в меня кинул салфеткой, полной спермы. Бррр. Спасибо, хоть свернул аккуратно.
