Через пару дней Айра оставил на кухонном столе свой план ремонта, и мы изучили все: и шкафчики, и пол, и бытовую технику, что обеспечит пропитанием наших потомков. Суфур прав – чертежи выглядели многообещающе.
Мы перетаскивали еду каждую ночь, пока Айра и Руфь не упаковали оставшиеся запасы в коробки и не отнесли их в кладовую. Айра возвел вокруг провианта бруствер из борной кислоты – странноватый поступок для человека, уверенного, что тараканы у него под контролем.
Вечером Руфь встала на табуретку и сунула голову в шкафчик.
– А это что за крапинки? – спросила она, увидев залежи наших фекалий за много поколений. Она смыла их губкой, прихватив заодно оставшиеся запасы и сувениры, что мы не успели унести.
Потом оглядела все еще раз и дотянулась до задней стенки.
– Что это? – спросила она, вытаскивая свернутые трубочкой банкноты.
– Деньги? Маленькая заначка. Я предпочитаю иметь под рукой наличные, на всякий случай, – объяснил Айра.
– Заначка? Да здесь сотни долларов! Они должны приносить доход. Или ты не веришь в банкоматы?
– Бабушка учила меня старому еврейскому правилу: «Храни треть богатства наличными – на случай, если придется бежать; треть золотом – на случай, если гои не примут наличных; и треть вкладывай в недвижимость – на случай, если гои не продадут землю».
Руфь расхохоталась.
– Итак, у тебя есть договор об аренде, парочка золотых пломб и немножко грязных купюр в кухонном шкафу. Очень, очень традиционно, Айра.
Он забрал у нее банкноты.
– Пригодятся. Мало ли что.
Назавтра в восемь утра позвонили в дверь, и вся колония выстроилась на карнизе в прихожей встречать Спасителя. Спаситель явился в образе сутулого азиата средних лет.
Айра провел его на кухню и показал план.
– Новый холодильник открывается в другую сторону, – сказал Айра.
Азиат прищурился.
– Холодильник! Будет! Открываться! В другую! Сторону! – повторил Айра медленно и громко. Как все люди, он не мог допустить, что его мир – не единственный.
Азиат сморщился, лицо прорезали глубокие морщины.
Айра вернулся к плану, тыча в каждый символ, а затем – в соответствующий предмет. Теперь Азиат улыбался и кивал.
Когда Руфь и Айра ушли, Азиат убил несколько часов на изучение плана. Он подошел к порогу и заглянул в комнату. Зловеще проторчал там с полчаса. Внезапно скакнул через всю кухню с живостью, какой я никогда за людьми не замечал. У окна он снова окаменел. Развернул план. А затем, к нашему изумлению, ушел, даже не начав работу. Нам стало не по себе.
Той ночью я подчеркнуто галантно поделился с Розой бисквитными крошками. Когда мы ели, наши усики скрестились. От ее запаха меня словно ударило током. Как быстро я вырос, однако. Раньше Роза лишь парализовывала и смущала меня, но сегодня я вдруг ринулся напролом.
Я бросил крошку; я хотел только Розу. Я хотел взять ее прямо здесь, у обеденного стола. Но затем вспомнил, что сегодня за ночь, в редком порыве тараканьей сентиментальности придушил либидо и повел Розу в кухню. Мы поднялись по стене и скрылись в шкафчике над раковиной. Некогда я фантазировал, как здесь наша химия впервые сольется – среди дуршлагов, подставок для кастрюль и канделябров, убранных теперь в кладовую. Мы проскользнули под зовуще приоткрытую дверь. Я смаковал слабый влажный запах разлагающегося дуба с привкусом пищи, что когда-то здесь хранилась. Было что-то очень чувственное в ощущении покоробленного дерева под ногами. Кучи борной кислоты, давно затвердевшие и безвредные, еще лежали по периметру, будто скамейки в парке. Благоухание шкафчиков волшебным образом смешалось с запахом Розы, мне не терпелось пройти инициацию. То был наш последний шанс – провести ночь в обреченном романтическом месте, и мы совокуплялись неистово, безрассудно, подобно юным человеческим особям, до самого утра.
Аякс, Камэй, Мистер Мускул, Вошь-энд-Гой, Бинго и сиротки Фэйри тоже пришли провести эту последнюю ночь в шкафчик над раковиной. И Бисмарк с Барбароссой пришли – они выросли в коробке для металлических мочалок. Утром под плинтусом царила меланхолия.
В восемь утра Азиат явился вновь, уже с рабочей сумкой. Когда Айра и Руфь ушли, он дотошно осмотрел прилегавшие к стене края шкафов. Мне хотелось знать, как он осквернит их своими доисторическими инструментами. Он извлек болты и шурупы, потыкал штукатурку, а затем, встав в позу мастера восточных единоборств, накинулся на шкафчики и сорвал их со стены – быстро, почти бесшумно. Штукатурка слегка осыпалась только в одном месте, в остальном стена не пострадала. Мы посмотрели на Суфура.
