— Так скажи, — запротестовала Джулия. — Идите сейчас же вместе с Джино и скажите ей. А потом я позвоню твоей маме и приглашу ее на ужин.
— Пожалуйста, не надо, — ответила Лесли. — Я хочу сказать ей на Рождество. У нее в этот день всегда бывает вечеринка.
— Конечно, детка. Тогда ей и скажешь. А праздник устроим после каникул.
Но после ухода Лесли Джулия сказала мужу:
— Мне не нравится это, Джузеппе. Похоже, что она боится сказать своей собственной матери.
— Все будет в порядке, — спокойно ответил Джузеппе. — Мать согласится, как только поймет, что дети действительно любят друг друга.
— Джузеппе, — сказала Джулия, — у меня такое чувство, что миссис де Монтиньи не знает, что такое любовь.,
— Ерунда, — ответил ее муж, вновь погружаясь в чтение газеты.
Но после того как Джино привел Лесли домой на Рождество, никто в семействе Донати уже не сомневался, что чувство, которое испытывает Джулия, — не ерунда.
У Лесли начиналась истерика, когда она пыталась рассказать Джулии, что случилось на Рождество у Анжелики.
— Я показала ей кольцо, — плакала Лесли, — а она даже не посмотрела на него! Она называла Джино такими словами. Она сказала…
И пока Джулия старалась успокоить Лесли, Джузеппе пытался узнать о случившемся от сына.
— Но это чудовищно, — сказала позже Джулия. — Что же это за женщина, которая может так обращаться со своей плотью и кровью?
— Может быть, Джино стоит подождать, — ответил Джузеппе. — Если бы Лесли была совершеннолетней, может быть…
— Нет, — сказала Джулия. — Все это полное идиотство. Я позвоню миссис де Монтиньи и приглашу ее на ужин. Может быть, она, по крайней мере, объяснит нам.
Но когда Джулия позвонила и представилась, Анжелика холодно ответила:
— Извините, вы ошиблись номером.
— Я не ошиблась номером, — сказала Джулия мужу. — Она просто не хотела со мной разговаривать.
Джулия пыталась еще несколько раз поговорить с Анжеликой и, наконец, пошла к ней домой. Анжелика не пустила ее дальше входной двери. Она даже не пригласила ее войти в дом.
— Миссис Донати, нам абсолютно нечего сказать друг другу. Я хочу, чтобы ваш сын держался подальше от моей дочери.
— Но, миссис де Монтиньи, — возразила Джулия, — они собираются пожениться.
— Лесли — еще ребенок, — ответила Анжелика. — Она скоро забудет эту глупость.
— Но, пожалуйста, выслушайте меня…
— До свидания, миссис Донати, — сказала Анжелика и прикрыла дверь, еще Джулия услышала, как она закрыла ее на задвижку.
— Как будто я воровка! — кричала Джулия мужу. — Я говорю тебе, она заперла дверь, как будто я силой собираюсь войти в ее дом!
— Это пройдет, — сказал Джузеппе. — Попробуй еще раз. Напиши ей письмо и пригласи на ужин. Может быть, она придет.
И Лесли, и Алана ужасно удивились, когда Анжелика решила принять письменное приглашение Джулии Донати.
— Как странно, — сказала Анжелика. — Ужин. Я уже столько лет не слышала, чтобы так называли обед.
— Мне это не нравится, — призналась Алана Лесли. — Все это мне ни капельки не нравится.
Но в назначенный день Анжелика сделала великолепную прическу, свежий маникюр и надела черное платье, приготовленное для вечеринки с коктейлями у Милли Тэрнер. Она давно не выглядела так привлекательно и Лесли сказала ей об этом.
— Ну, конечно, дорогая, — ответила Анжелика, смеясь. — Я не хочу, чтобы эти Донати думали, что твоя мать — старая карга.
— Похоже, что все будет нормально, — сказала Лесли Алане перед выходом.
— Не рассчитывай на это, детка.
— Не глупи, Алана.
— Хорошо, милая. Надеюсь, что все пройдет благополучно.
— Конечно, — ответила Лесли.
Но почему же, удивлялась Лесли, садясь в такси с Аланой и Анжеликой, направляясь на ужин к Донати, у нее дрожат колени, а руки, одетые в белые перчатки, совсем влажные.
Гостиная дома Донати сверкала блеском и чистотой и, уставленная свежими цветами, выглядела великолепно.
Играла музыка. Но не итальянские песни о любви, которые так нравились Лесли и которые так часто заводила ей Джулия, а американская фортепианная музыка.
— А, миссис де Монтиньи, — сказал Джузеппе в своей самой располагающей и жизнерадостной манере. — Говорят, что я делаю лучшее мартини в Ливингстоне. Но я с этим не соглашусь, пока вы мне сами не скажете.
