Кто-то написал неплохую научную работу на тему поведения в экстремальных условиях. Что именно таким образом можно узнать, кроме как о психологической неустойчивости отдельных человеческих экземпляров, трудно понять. Как положено доблестным коммунарам, они не стали вешаться и даже не кинулись срочно плодиться и размножаться, восстанавливая человеческую популяцию. Доблестно выдержали непонятное испытание и с триумфом вернулись домой. Насчет того, отстирывали ли они подштанники или что там полагается надевать в скафандре при первом известии о катаклизме, сведений в отчете не содержалось.
Ага! Вон и сообщница нарисовалась, призывно махая рукой. На фоне огромной ажурной арки фигурка девушки терялась, но движение в обоих направлениях было мизерным, и не заметить Лизу было крайне сложно. Он вскочил, чуть не уронив планшетку на землю. Досадливо поморщился, запихивая ее в сумку, и направился на конспиративную встречу.
Она была одета во что-то вроде зеленого комбинезона. Это непременно должно было о чем-то говорить окружающим. Точно такие комбинезоны, только синие, белые и красные, то и дело попадались на улице. В принципе удобно: сразу понятно, с кем имеешь дело — с медсестрой, врачом или обслуживающим техническим персоналом. Еще у каждого был значок с именем при полном отсутствии фамилии. Не иначе как все друг друга от директора до уборщика по именам зовут. Хотя да… за мытье и уборку киберы отвечают.
Время от времени дружелюбно здороваясь со встречными, Лиза уверенно шла впереди по бесконечным светлым коридорам с картинами на стенах. Попадались вполне приличные на его старомодный вкус, воспитанный под влиянием соцреализма. А иной раз — совершенно непонятная мазня. По какому принципу отбирали и есть ли в них вообще смысл, он не понял, да его это и не волновало.
Никита послушно шел сзади, старательно укорачивая шаг, чтобы не обогнать Лизу, и с интересом открывал ее с новой для себя стороны. Женщины — очень странные существа. Другая прическа, другая одежда — и совсем другой, малознакомый человек. Это уже третий вариант. Деловой и домашний он имел удовольствие лицезреть, а сейчас, видимо, рабочий. Да! Еще он познакомился с разгульным видом и поведением, но это уж совсем не типично.
Поворот, поворот, опять поворот. Вышли из здания и по застекленному переходу попали в другое, не менее огромное. Сам бы он обязательно здесь заблудился, несмотря на множество указателей и стрелок. Единственное, что было ему непонятно, отсутствие людей — это признак здоровья населения или все они ходят по другим коридорам? Никак Лиза его в какие-то служебные помещения завела.
Наконец она остановилась, толкнула дверь с табличкой «Диагностика» и вошла внутрь. Средних размеров комната с железным столом, накрытым простыней, и непонятным многолапым прибором сверху. В углу стояло мощное сооружение, отчаянно напоминавшее гроб с ручками и окошком для последнего прощания с покойником. Возле таинственного агрегата на стенде располагалось множество лампочек, кнопочек и тумблеров. «Для испытания новых самолетов», — догадался Никита.
Навстречу им вскочила женщина с оживленным лицом, с тщательно уложенными локонами, тоже в зеленом одеянии. Явно не за грибами собралась. Она тут же потащила Лизу за собой в отгороженный занавеской закуток, по дороге что-то быстро и тихо ей объясняя. До Никиты доносились только отрывки фраз.
— Ну, сама понимаешь.
(Хихиканье. Бур-бур-бур.)
— Да без проблем, когда надо — подменю.
— Та-а-а-а-кой мужик, нельзя упускать.
(Бур-бур-бур.)
— Ерунда, потренируюсь лишний раз.
— Не забудь потом…
(Бур-бур-бур.)
Женщина выскочила из-за занавески уже при полном параде: в роскошном вечернем платье и на огромных каблуках, и пронеслась мимо, не обращая ни малейшего внимания на торчавшего у ящика Никиту.
— Ну, что стоишь? — поинтересовалась Лиза. — Раздевайся, и на стол.
— Совсем?
— Трусы оставь. Кстати, они у тебя тоже не того покроя. В таких пожилые ходят, и смотрится странно для нашего возраста.
— Так я их где взял? — отверг Никита критику. — Спасибо и за это.
— Найдем тебе потом приличные… Вытянул руки, — скомандовала Лиза. Что-то зажужжало, и сверху начал опускаться, поблескивая окулярами, тот самый подозрительный многорукий. — Можешь закрыть глаза и подумать о приятном. Минут десять постарайся не шевелиться.
