Нескучная философия - страница 53

Чтобы ответить на этот вопрос, Кант ввел понятие «априорного» (т. е. до-опытного) знания. Наш рассудок мыслит определенными априорными формами, в рамках которых он только и способен формулировать знание о вещах, явленных человеку в процессе опытного чувственного познания. Эти априорные формы мышления Кант назвал «категориями чистого разума»: категории количества, качества, возможности, необходимости и существования, причинности. Область познания «чистого разума», область науки ограничена теми вещами, которые поддаются описанию этими категориями, а так же категориями времени и пространства, то есть – миром феноменов.

Метафизические идеи, ноумены или «вещи в себе» в эту область не входят. Кант назвал их трансцендентными (то есть – запредельными) вещами или идеями. Такие идеи как, например, Бог, душа, целостный мир могут быть нами помыслены, но мы не можем доказать их существование. Саму же возможность разума мыслить, в том числе мыслить трансцендентные вещи, философ называл трансцендентальной способностью или апперцепцией. Отсюда и отношение Канта к истине – всеобщий признак истины не может быть дан. Абсолютную истину познать невозможно, можно познать лишь относительную истину, главным критерием которой у Канта выступает «непротиворечивость суждений».

Трансцендентные идеи непознаваемы априорно и, тем не менее, считал Кант, необходимы человеку в его практической жизни. В жизни всегда заострены вопросы морали и нравственности, вопросы этики конкретного поступка.

Им и была посвящена вторая «критика» Канта – «Критика практического разума». Прежде всего Кант пытается разрешить проблему свободы человека, без которой невозможно само понятие нравственного поступка. Человек, как «вещь в себе», имеет свободную волю. Но безоглядное следование своим желаниям – не свобода, а произвол. Только тот человек по-настоящему свободен, который может усилием разума ограничивать свою волю, направлять ее в русло морального долга – такую свободу Кант назвал онтологической, ибо она происходит из самого основания человеческой природы.

Важнейшая часть «Критики практического разума» посвящена формулировке нравственного закона. Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой – самая известная из его формул.

Кант прожил долгую жизнь – он умер в возрасте 80-ти лет 12 февраля 1804 г. – которая не изобиловала интересными происшествиями. Это была напряженная внутренняя жизнь гениального ума, чьей биографией является его философия, в качестве итога которой можно привести знаменитые слова самого Канта: «Звездное небо надо мной и моральный закон во мне».

Примерно с 30-х годов XIX века, европейская философия после былого «единства» в лоне немецкой классической философии вновь начала разветвляться по разным направлениям. Основными из них были три: «философия жизни», позитивизм и марксизм.

Основные представители «философии жизни» – Артур Шопенгауэр, Серен Кьеркегор и Фридрих Ницше – прежде всего не принимали попыток немецких классических философов, особенно Гегеля, создать систему некоего «окончательного» объективного знания о жизни. Кьеркегор сказал как-то о Гегеле: «Ворона и сыр, выпавший изо рта в момент приступа красноречия». Не следует воспринимать эту фразу как попытку оскорбить великого немецкого философа. Вспомним лучше еще одного персонажа из процитированной Кьеркегором басни: лиса-плутовка, которая убежала с этим выпавшим из вороньего рта сыром. Да, философская система Гегеля грандиозна и блистательна, но жизнь не может застыть даже в ее красивых рамках. И если «ворона» об этом забывает, то «сыр» уносит «лисица» – жизнь убегает из любых философских клеток. Потому что «живое» – это всегда «другое», быть живым – значит сохранять возможность изменяться, быть «другим», только «мертвое» определено раз и навсегда.

Жизнь – это возможность иного, ничем не гарантированная, никем не определенная. Но это – и тяжкий духовный труд, сопряженный с «тоской» и «отчаянием», с радостью восхождения и горечью падения. Именно этот феномен «жизни» и исследовали в своих сочинениях «философы жизни». Форма, в которой были написаны их книги, резко отличается от философских трактатов предыдущих школ – она более свободна, близка к эссе, к художественной прозе, часто прибегает к поэтическим образам и афоризмам.