Вызов № 15 ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ТРАВМА
Переубедить его было невозможно, и пришлось лечить.
Из разговоров
Чудесно всё же познакомиться с человеком. Встретить его в наши дни редкость. Не найти его хоть днём с огнём. Дело случая. Поэтому в работе с Иркой всем нам повезло. Действительнейший человек. Не всем живущим на Планете настолько улыбается фортуна.
Как, например, не очень улыбалась последняя одному доктору на «скорой», где я тоже халтурил. Коллегу звали Пётр Гаврилович Пердюхин. Как многие мужчины, кому сейчас далеко за сорок, он не славился добротным ростом (чуть ниже метра шестидесяти). И как практически всех маленьких, дока преследовал наполеоновский комплекс неполноценности. Иными цифрами, Пётр Гаврилович являл собой личность чрезвычайно самолюбивую и амбициозную. Главное его изречение: «Я — врач! А вы — фельдшер». Вроде — всяк червячок знай своё место в земле.
Кроме доктора, среди тридцати работников на подстанции существовали два друга фельдшера — Паленов и Каленов, которых за глаза нарекли Чёрными санитарами». Пердюхин работал на «03» ещё с восьмидесятых, а санитары пришли в начале нулевых после демобилизации. Оба — под два метра ростом. Мощные и местами ужасающие. На вызовах у части пациентов при их виде исчезали все жалобы. И уж почти все отказывались ехать с ними в больницу, если того требовал диагноз.
В тот день произошло непоправимое. Бригада сложилась волею старшего по подразделению: Пердюхин и санитары очутились в одной упряжке. Три мужика, а с водителем — четыре! Здесь к гадалке не ходи: в течение дня в бригаде непременно назреет конфликт. И он-таки назрел. С завидной регулярностью то в кабине, то у постели больного раздавалось пердюхинское: «Я — врач! А вы — фельдшера! Делайте, как я сказал!» Всё больше давил Пётр Гаврилович своим высшим образованием. И вот результат. Получите. Чёрные санитары, которым амбиции старого доктора образца «замесить и нарубить» уже в печёнках засели, мечтали лишь об одном: дождаться вечера и разлететься по другим бригадам.
Однако в семь вечера один другому трагически сообщил: «Волынку тянуть до утра». Делать нечего, чемодан в зубы и вперёд. Но есть ещё одна особенность, сыгравшая ключевую роль в сей истории. Дело в том, что доктор Пердюхин оказался награждён ещё одной скверной особенностью — двигательным неврозом. Сидя на стуле, он постоянно шевелился, как матёрый параноик. Подпрыгивал, перебирал пуговицы на халате, чесал нос, поправлял жидкие волосы и смотрел на часы. Плюс сплёвывал, шмыгал носом, хмыкал, подмигивал и, обращаясь к собеседнику, тыкал ему пальцем в грудь. Весь день Паленов и Каленов мечтали завалить к бочке с квасом, однако мерзкий Пердюхин лишь ворчал: «Не положено!» Ребятам ничего не оставалось, как терпеть до конца дежурства.
В четыре утра курок взвёлся сам собой. На подстанцию пришёл вызов: «белая горячка» с большущим знаком вопроса. Оно, может, кому-нибудь покажется странным, но если звонят на «03», то и выезжает обычная бригада «скорой», а потом уже на себя вызывает психиатров. Диспетчер, недолго думая, поднимает бригаду Пердюхина. Едут. На вызове перепуганная женщина и небритый мужик, гонявшийся за ней с ножкой от стола. К приезду «скорой» мужик успокоился и принялся доставать из ротовой полости что-то длинное и невидимое, похожее на проволоку, сам себе задавая вопросы и отвечая на них. Мигом сориентировавшись, Пердюхин, почесался, дёрнул плечом, шумно выдохнул через нос и тоже залез к пациенту в рот. Мужик почуял в докторе своего и доверительно спросил:
— Ты их тоже видишь?
— Кого? — спросил Пердюхин, пока двое из ларца примеривались, как мужика вязать.
— Червяков, — ответил мужик, доставая очередную заразу изо рта.
— Конечно, вижу.
Женщина тем временем с ужасом смотрела на шмыгающего Пердюхина, сопоставляя его с мужем. Пётр Гаврилович крепко почесал голову, подошёл к столу, стукнул кулаком и приказал:
— Надо ехать в больницу!
Мужик испуганно покивал: надо, надо. И без всяких проблем побрёл к машине, по пути смахивая с себя тараканов и отплевываясь гусеницами. В машине Пердюхин усадил несчастного в салон «газели», туда же затолкал двоих из ларца, а сам устроился подле водителя, показывать дорогу в психоприёмник на Потешной улице (не часто туда наведывались). Садясь, он бросил указание фельдшерам: «Сопроводительный лист оформите». Сопроводиловки, которые в те времена валялись везде: и в кухне вместо подкладки под чайник, и в туалете вместо двуслойной и ароматизированной, и даже в водительской для записи счёта при игре в покер. Словом, она считалась самой распространённой бумажкой, лежащей во всех карманах.
