Доехав таки до рабочего места, мой приятель переоделся в скоряшную униформу и принял первый вызов.
— Палыч, собирайся, — позвал дядя Слава водителя Александра Павловича, с которым он сегодня дежурил сутки.
— Куда едем-то? — поинтересовался последний.
— На Будапештскую. Дом потом скажу, он у меня в папке записан.
Завёлся двигатель. Закрылись двери. Через десять минут завернули на Будапештскую. Ещё через минуту дядя Слава взлетел по лестнице и оказался в квартире. Его встретила звонившая в службу «03» дама, далеко забальзаковского возраста.
Квартира предстала стандартной для подобного рода вызовов. Замызганная прихожая с не блещущим чистотой полом. Узкая и неопрятная кухня. И комната с незастеленной кроватью и ламповым телевизором, который по паспорту значился цветным. Пациентка, всем видом показывавшая насколько ей плохо, дошла из прихожей до комнаты, завалилась на кровать и стала жаловаться:
— Что-то у меня голова кружится. Сильно.
— И давно кружится?
— Ну уже с полгода как. Только последние дни она как-то по-другому кружится.
— Сильнее, что ли? — наводящим вопросом попытался уточнить дядя Слава.
— Да нет же, не сильнее, — возразила больная. — Просто по-другому.
— Давайте посмотрим, — предложил доктор, открыл свой медицинский чемодан и достал стетоскоп с давленометром.
Измерил давление. Послушал пульс. Сердце. Да, энцефалопатийка-то прёт. Приступил к животу.
— Ой, зачем это вы мне живот смотрите? — забеспокоилась больная, натягивая на себя одеяло.
— Осмотр провожу. Вы же сами «скорую» вызвали, — поясняет мой товарищ.
— Да вы не так смотрите, — выпаливает ему клиентка. — По-другому надо смотреть.
— Я врач, наверняка мне лучше знать, как надо смотреть, — без компромиссов регистрирует своё положение дядя Слава.
— А я говорю, не так! — возмущается больная и уже подскакивает с кровати. От прежнего головокружения, похоже, не осталось и следа.
— Ну, тогда сами себя и смотрите, — кратко и спокойно говорит Славик, закрывает свой чемоданчик и встаёт со стула.
В этот момент с больной приключилась величайшая перемена. Она, как оловянный солдатик, выпрыгнула из кровати и быстрее ветра достигла входной двери в прихожей. На момент, когда наш академик оказался на пороге комнаты, пациентка дважды провернула ключ в замке и профессионально утопила его в недрах нижнего белья.
Для тех романтичных читателей, которые думают, что ключ бабуля спрятала в лифчике, промеж двух, так сказать, молочных желёз, некогда имевших неплохую форму, могу отдельно пояснить, что всё далеко не так. Ключ оказался затерян не иначе как в другом аксессуаре, а именно в труселях. Постельного цвета. Очевидно, оппонентка явно знала, что куда-куда, а ТУДА ни один здравомыслящий человек точно не сунется.
Разумеется, дядя Слава являлся стопроцентно здравомыслящим человеком (хотя батрачить на подобной работе за такие деньги вряд ли нормальные будут) и не полез искать заветный ключик. Вместо этого он прямиком направился прочь, к телефонному аппарату. Телефон стоял на комоде и лишь немногим по возрасту опережал телевизор.
— Диспетчерская? — осведомился академик, набрав любимые «03». — Тут меня пациентка заблокировала. Мешает общественному производству. Вызывайте милицию, ломать дверь будем. Адрес? Улица Будапештская, дом…
— Не надо милицию! — перебила его дамочка. — Я уже открываю!
И, ловко выхватив из потаённого места ещё не успевший пропахнуть ключ, она открыла входную дверь.
— Вот и ладненько, — обрадовался дядя Слава, выдал в трубку: «Отбой», схватил чемоданчик и был таков.
