Человек крикнул еще громче.
Джон Уэбб снова перевел:
- Он говорит: "Мы теперь свободны!"
Человек приподнялся на носках и сделал руками жест, словно разорвал цепи.
- Он говорит: "Теперь никто не владеет нами, никто на свете".
Толпа одобрительно загудела, снова заиграл оркестр, а человек на помосте смотрел на темное окно отеля, и в глазах его была вековая ненависть человечества.
Ночью был слышен шум драк и потасовок, громкие споры и выстрелы. Джон Уэбб, не смыкавший глаз, слышал, как сеньор Эспоза тихим, спокойным, но твердым голосом кого-то увещевал. Затем шум утих, отдалился; последние ракеты взлетели в небо, последние пустые бутылки были разбиты о мостовую.
В пять часов утренняя прохлада, постепенно нагреваясь, стала переходить в новый день. В дверь еле слышно постучали.
- Это я, Эспоза, - произнес голос.
Джон Уэбб, чувствуя, как болит от бессонной ночи тело, медленно поднялся и отпер дверь.
- Что за ночь, что за ночь! - сказал, входя в комнату, Эспоза и со смущенным смешком покачал головой. - Вы слышали шум? Да? Они хотели войти к вам. Я не позволил.
- Благодарю вас, - сказала Леонора. Она лежала, отвернувшись лицом к стене.
- Это все старые друзья, приятели. Я с ними договорился. Они порядком выпили, были в хорошем настроении и согласились подождать. У меня к вам предложение. - Он смутился еще больше и подошел к окну. Сегодня все встанут поздно. Не спят лишь несколько человек. Вон, смотрите, они там, в конце площади.
Джон Уэбб посмотрел в окно. Группа темнокожих людей спокойно беседовала о чем-то - о погоде, мировых событиях, солнце, жизни своего городка или, быть может, о том, что не мешало бы выпить.
- Senior, знакомо ли вам чувство голода?
- Однажды я испытал его, в течение одного дня.
- Только одного дня! У вас всегда был свой дом, своя машина?
- Да, до вчерашнего дня.
- Были ли вы когда-нибудь без работы?
- Никогда.
- Дожили ли ваши братья и сестры до своего совершеннолетия?
- Все до одного.
- Даже я, - сказал сеньор Эспоза, - даже я иногда ненавижу вас. Потому что у меня не было своего дома, я голодал, и я отвез своих трех братьев и сестру на кладбище, что на горе за городом. Они все, один за другим, умерли от туберкулеза... когда им исполнилось всего девять лет.
Сеньор Эспоза посмотрел на людей на площади.
- Теперь я не голодаю, я не беден, у меня своя машина, я жив. Но я один из тысячи. А что сможете вы сказать вот им?
- Я попытаюсь что-нибудь сказать им.
- Я давно оставил эти попытки, senior. Нас, белых, всегда было меньшинство. Я испанец, но я родился здесь. Они приняли меня и примирились со мной.
- Мы никогда не хотели признаться, что нас меньшинство, - сказал Уэбб, - поэтому нам теперь так страшно поверить этому.
- Вы вели себя достойно.
- Разве это так уж важно?
- На арене во время боя быков это важно, на войне - тоже, да и в любой другой ситуации, похожей на эту. Вы не жалуетесь, не ищете оправданий. Вы не обратились в бегство и поэтому не стали мишенью для насмешек и оскорблений. Я считаю, что вы двое держитесь очень хорошо. Хозяин отеля медленно и устало опустился на стул. - Я пришел, чтобы предложить вам остаться здесь.
- Мы предпочли бы продолжить наш путь, если это возможно.
Хозяин пожал плечами:
- У вас отняли машину, и я не могу вернуть ее вам, и вам едва ли удастся покинуть этот город. Оставайтесь, примите мое предложение работать в моем отеле.
- Подскажите, куда нам лучше всего держать путь?
- Это может продлиться двадцать дней, senior, или двадцать лет. Вы не сможете жить без денег, без пищи и крова. Подумайте о моем предложении, я дам вам работу.
Хозяин встал и с удрученным видом пошел к двери. Он на мгновенье задержался у стола, на котором висел пиджак Уэбба, и легонько коснулся его рукой.
- Что вы можете предложить нам? - спросил Уэбб.
- Работу на кухне, - ответил хозяин и отвернулся.
Джон Уэбб, сидевший на кровати, ничего не ответил. Его жена не шелохнулась. Тогда сеньор Эспоза сказал:
- Это все, что я могу для вас сделать. Чего вы еще хотите от меня? Вчера ночью эти люди на площади требовали вас. Вы видели у них в руках мачете? Мне удалось договориться с ними. Вам повезло. Я сказал, что нанял вас на работу в отеле сроком на двадцать лет, и теперь вы мои служащие и находитесь под моей защитой.
