– И жизнь после смерти! – подхватил его мысль профессор О'Риардан, – Я знаком с этой теорией. Интересно посмотреть, как будет развиваться ситуация в России.
– А как насчёт зависимости российской экономики от экспорта энергоносителей? – задал он очередной вопрос.
– Вы же понимаете, что настоящая альтернатива экспорту – это развитие внутреннего рынка. О внутреннем спросе я только что сказал. Государственные программы развития инфраструктуры Вам известны. Можно спорить об их эффективности. Вернее, она чудовищно низка. Но концентрация ресурсов на таких направлениях, как Сочи, Сколково и других подобных проектах, позволит достичь хоть каких-то видимых результатов. Большой внутренний рынок, вкупе с политической и финансовой стабильностью, я надеюсь, создадут условия для инвестиций со стороны частного капитала.
– Но этого не происходит! – О'Риардан с жаром набросился на МЧ.
– В стране нет национального капитала, – с холодным спокойствием ответил МЧ. – Нет пенсионных накоплений. Нет страхования жизни. Даже так называемые олигархи – их состояния складываются из оценки небольших пакетов, которые торгуются на западных биржах. Создание национального капитала должно стать одной из приоритетных задач правительства. Но, опять же, у них нет волшебной палочки, чтобы вот просто взять и создать национальный капитал. Максимум, что мы можем от них ожидать – это создание условий для его возникновения.
– Они их, скорее, разрушат, – задумчиво пробормотал Сергей Николаевич.
О'Риардан и Джон Смит переглянулись.
– Статистика говорит о том, что капитал из России постоянно утекает, – прагматично заметил Джон.
– Если вы вспомните сентябрь 2008 года – самый разгар финансового кризиса в России, то основная проблема была в высокой валютной задолженности российских компаний и их владельцев. С тех пор идёт выплата долга и замещение валютных обязательств рублёвыми. Отсюда и то, что вы называете оттоком капитала.
Джон опять что-то записывал в свой блокнот.
– Здесь интересно посмотреть на кредитный рынок в России в целом. Когда мы готовили презентацию для сегодняшней встречи, меня это очень заинтересовало. Просто факты: первые рублёвые облигации выпустили в 2001 году. Общий объём рублёвых облигаций на начало 2008 года составлял меньше триллиона рублей, или чуть больше двух процентов от ВВП. А к июлю 2011 года этот показатель достиг почти трех с половиной триллионов, что уже больше чем пять процентов от ВВП. Первую десятилетнюю рублёвую бумагу выпустили только в мае 2011 года. Развитие налицо. Но ещё слишком рано, чтобы ожидать каких-либо реально ощутимых результатов. Да и ваше правительство, и фондовые рынки делают нашу жизнь всё более непредсказуемой…
О'Риардан и его помощник молчали. Сергей Николаевич сидел справа в горделивой позе. Остальные участники совещания уткнулись в свои бумаги. Воспользовавшись моментом, МЧ посмотрел на часы и громко сказал:
– Господа, прошу Вас меня извинить, у меня запланирована ещё одна встреча, поэтому я вынужден вас покинуть. Очень приятно было со всеми вами познакомиться. Он встал и обошел стол с намерением пожать руки коллегам.
– Извините, – на чистом русском языке сказал Джон, протягивая свою открытую ладонь, – нам так интересно то, что Вы говорите. Я был бы безгранично признателен, если бы мы смогли продолжить разговор. В любое удобное для Вас время!
Он искренне смотрел прямо в глаза МЧ. Профессор О'Риардан выслушал переводчицу, чуть наклонив голову. Поняв, о чём идёт речь, он обратил свой взгляд на МЧ, словно выражая безусловную поддержку своего коллеги.
МЧ на секунду задумался.
– Хорошо, я посмотрю, что можно будет сделать. Мой секретарь свяжется с Вами, – ответил он по-английски. Пожал руку Джона и вышел.
Проходя мимо секретаря, он попросил того связаться с Джоном и назначить ему встречу в небольшом приёмном зале на последнем этаже их института. Затем он отправился в кафе на встречу с сестрой.
