– Но почему ты разрываешься между двух хани?
– Все просто. Они зовут не просто обслугу, а именно меня.
– Голося на весь коридор?
Альва хихикнула:
– Бывает и так. Но на самом деле у всего обслуживающего персонала есть зачарованные кулоны. Благодаря им мы получаем срочные указания от начальства и персональные вызовы хани, если предыдущую работу уже выполнили.
– Но утром за тобой пришел…
– Мэд Лорн, все верно. Это потому, что его хани не могла меня дозваться, ведь я была с тобой и выполняла твое распоряжение сопровождать на прогулке.
– Но ты не закончила, а ушла! – возмутилась я.
– Ты меня отпустила.
– А могла не отпускать?
– Могла.
– И тогда бы…
– Тогда я осталась бы с тобой, и никто ничего не смог бы с этим поделать. Мне надлежит выполнять любую прихоть любой хани. Но в порядке очереди.
– Вот я лоханулась! Нет, я понимала, что остаюсь в пролете. Но чтобы настолько!
Альва пожала плечами. Думаю, спрашивать, почему девочка мне даже не намекнула на возможность настоять на своем, не имело смысла. Бедняжка – птица подневольная.
– Слушай! – осенило меня. – А если я пожелаю сейчас, чтобы ты была в моем единоличном распоряжении?
– Так не работает. Хани мэда Треника и хани мэда Лорна с самого начала подобное пожелание озвучили, но ничего не вышло. Я по-прежнему, как заканчиваю распоряжение одной, сразу слышу приказ другой. Так и бегаю по очереди из покоев в покои, хорошо хоть друг против друга находятся.
Я ненадолго призадумалась. А что, если…
– Давай просто перефразируем в виде задания с ограничением сроков. Скажи, у тебя есть законное время сна и отдыха, ну когда ты можешь не слушаться приказов?
– Нет. Я сплю и ем, пока хани во мне не нуждаются.
– Прекрасно! Тогда я буду нуждаться в тебе постоянно! Альва… – Я сделала длинную театральную паузу и важно продолжила повелительным тоном: – Приказываю тебе составить мне компанию… до наступления новогоднего бала.
У девочки от удивления смешно вытянулась мордашка.
– А как же ночью? Я тоже буду составлять компанию?
– Ночью я тебя буду отпускать на перерыв с приказом вернуться поутру. Годится?
– Наверное. – Альва заметно повеселела. – Быть может, действительно получится.
– Будем надеяться!
Уже совсем в другом настроении девочка продолжила ужин, и я с более легким сердцем вместе с ней.
После еды Альва настояла, что приготовит для меня ванну. Я совершенно не понимала, к чему мне подобное излишество, ведь здешние банные устройства мало чем отличались от земных – легко самой справиться. Но после того, как погрузилась в высокую розовую пену и ощутила неземное блаженство, в полной мере осознала зависимость некоторых хани от услуг этой робкой трудолюбивой девочки.
– Ты просто волшебница, – выдохнула я, наслаждаясь букетом ощущений: тонким цветочным ароматом, идеальной температурой воды, шелковистым прикосновением радужных пузырей к ставшей невероятно чувствительной коже.
– Ничего сложного. Меня мама Лена научила, в каких пропорциях какие эликсиры нужно соединять. Захочешь – и тебе расскажет. Потом.
Потом? Мысли вяло ворочались, не позволяя вникнуть в смысл. Да, лучше это оставить на потом. Наверное, Грэхху будет приятно, если я научусь делать для него столь восхитительную ванну.
Альва выудила меня размякшую и расслабленную из остывающей воды спустя полчаса. Ноги не держали в вертикальном положении, а глаза предательски закрывались. Меня хватило лишь на то, чтобы доплестись до кровати и пожелать:
– Приказываю тебе, Альва, хорошенько отдохнуть. После того как выспишься и совершишь необходимые личные гигиенические процедуры, приходи ко мне с завтраком, продолжишь составлять компанию.
Расплывшись в счастливой улыбке, девочка упорхнула.
Я смежила глаза, а когда открыла, уже наступило утро. Нетронутая половина постели указывала на то, что Грэхх снова здесь не ночевал. И если вчера я к этому факту отнеслась спокойно, то сегодня его отсутствие меня здорово расстроило. Не так я себе представляла наше совместное проживание. Конечно, учеба – дело святое, но так хотелось проводить вместе хотя бы немного времени.
Так, стоп! Отставить нюни! Нужно занять себя чем-то полезным, чтобы не страдать от недостатка внимания мужчины, пусть даже и столь идеального, как Грэхх.
