— Ты не знаешь, он вернулся с работы?
Наступила тишина.
— Нет, не знаю, — ответила Феба через несколько секунд. — Что-то случилось?
В ее вопросе звучала тревога. Это многое говорило о ее чувствах к Джексону. Шкаф понял, что не ошибся, когда решил ей позвонить.
— Я… — он закашлялся снова, всерьез разозлившись на дурацкую простуду — не знаю. Сегодня утром был пожар. Погибла маленькая девочка. Джексон нашел ее и вынес из дома. Как я слышал, она не обгорела. Но уже была мертвой. Задохнулась в дыму, наверное. Большинство людей из-за этого гибнут, а вовсе не от огня.
— О Господи, — в ужасе прошептала Феба.
— Сегодня Кизии пришлось выйти на работу. Похоже, гриппом заразилась половина департамента. В общем, она позвонила мне и рассказала. По ее словам, Джексон казался совсем убитым, когда она видела его во время пересменки. Капитан предложил ему обратиться к психологу. Джексон отказался и уехал. Я думал, что он заскочит ко мне, но…
Шкаф умолк, не закончив.
— Ты пытался с ним связаться? — спросила Феба.
Он поморщился.
— Я звонил ему через каждые пятнадцать минут с половины восьмого. И каждый раз натыкался на автоответчик. — Шкаф рассерженно шмыгнул носом и глубоко вздохнул. Его давнишняя ненависть к автоответчикам внезапно вырвалась наружу. — Черт, я терпеть не могу эти штуковины!
— А его мать?
Шкаф задумался. Он встречался с Луизой Миллер раза два от силы. Хотя она была с ним исключительно вежлива, он чувствовал в ней какую-то холодность. Поначалу он решил, что она недолюбливает афроамериканцев. Но впоследствии заметил, что она так же неприветлива и с собственным сыном. Похоже, ей очень не нравится профессия Джексона.
— Шкаф? — настойчиво повторила Феба.
— Я не думаю, что Джексон поедет с этим к своей маме, — сказал Шкаф, очень тщательно подбирая слова.
Они долго молчали. Шкаф терпеливо ждал, зная, что она смущена его ответом.
— Шкаф? — сказала наконец Феба.
— Я… — он тщетно попытался сдержать кашель, — слушаю.
— Я не вижу пикап Джексона. Он всегда оставляет его на дорожке, когда возвращается домой с работы.
Шкаф снова взглянул на часы, его тревога нарастала.
— Ой, черт.
— Шкаф, не думаешь же ты… — Она внезапно умолкла, но направление ее мыслей было очевидным.
— Не знаю, что и думать, — честно ответил он. — Может… может, Джексон просто ездит по городу, пытаясь успокоиться. Может, он куда-нибудь заскочил позавтракать. Или в церковь. Я бы так поступил. — Шкаф глубоко вздохнул, молясь, чтобы Джексон нашел источник исцеления от мучившей его боли. — Рано или поздно он вернется домой. И тогда ты не могла бы позвонить мне? Мой номер…
— Подожди. — Шкаф мог ясно представить себе, как она ищет карандаш и бумагу. Через секунду она продолжила, — Готово. Диктуй.
Он назвал номер телефона, трижды шмыгнув носом.
— Ты был у врача? — резко спросила Феба.
— Ага. — Он высморкался. — Этот парень прописал мне кучу лекарств. А Кизия наварила огромную кастрюлю куриного супа по маминому рецепту. Если таблетки не помогут, то супчик и мертвого на ноги поставит.
— Что ж, пожалуйста, лечись как следует. — Похоже, ее совет не был формальным, а шел от чистого сердца. Несколько секунд Феба молчала. А затем добавила, — Шкаф, если… если Джексон позвонит…
— Я сообщу тебе, Феба.
Джексон Миллер позвонил Ральфу Рэндаллу много часов спустя, но связываться с Фебой Шкафу не пришлось. Джексон сообщил, что звонит ему от своей рыжеволосой соседки по дому, рассчитанному на две семьи.
Что именно произошло между Фебой и Джексоном, Шкаф не стал спрашивать. Не потому, что это было «нетактично». Но что-то в голосе Джексона подсказывало, что он обратился за поддержкой в правильное место… и к правильному человеку.
