— Она не возражала против этой идеи? — невзначай поинтересовался Эванз. — Знаете, некоторые дамы возражают. Считают, что это не к добру.
— О, Маргарет очень практична, — сказал Мерроуден, улыбаясь. — Совсем не суеверна. Вообще, мне кажется, что на самом деле эта идея исходила от нее. Ей не нравилось, что я так обеспокоен.
Эванз узнал все, что хотел. Вскоре он покинул своего спутника. Губы его были угрюмо сжаты. Покойный мистер Энтони застраховал свою жизнь на имя жены за несколько недель до смерти.
Привыкший полагаться на собственную интуицию, Эванз нисколько не сомневался в своих умозаключениях. Другой вопрос, как действовать. Важно было не поймать преступника с поличным, а предотвратить само преступление, что было, конечно, намного труднее.
Весь день он был очень задумчив. После обеда на земле местного сквайра состоялся праздник „Лиги подснежника“ [2], и он отправился туда. Не отказывая себе в удовольствии достать приз за пенни[3], сбить кокос и угадать вес свиньи, Эванз проделывал все это с той же отрешенностью в лице. Он даже потратил полкроны на Зару, гадальщицу на хрустальном шаре. При этом бывший инспектор слегка посмеивался над собой, вспоминая собственную борьбу с гадальщиками в дни службы.
Он не слишком прислушивался к ее монотонному, однообразному бормотанью, пока конец фразы не привлек его внимание.
— …и вы скоро — очень скоро — будете вовлечены в дело, касающееся жизни или смерти — жизни или смерти одного человека.
— А… что такое? — спросил он резко.
— Решение, вам нужно принять решение. Вы должны быть осторожны, очень, очень осторожны. Если вы совершите ошибку — малейшую ошибку…
— Да?
Гадальщица затряслась. Инспектор Эванз знал, что все это чепуха, но тем не менее это произвело на него впечатление.
— Предупреждаю вас, вам нельзя сшибиться. Если ошибетесь, я ясно вижу последствия — смерть.
Странно, чертовски странно! Смерть. Только представить себе, что она случайно угадала это!
— Если я совершу ошибку, то последует смерть? Так?
— Да.
— В таком случае, — произнес Эванз, поднимаясь на ноги и протягивая полкроны, — я не должен ошибиться, а?
Говорил он достаточно беспечно, но выходя из палатки, решительно сжал зубы. Он взглянул на фигуру своего друга Хейдока, стоявшего в отдалении. Отсюда ждать помощи не приходилось. „Не вмешиваться“, — было девизом Хейдока. А здесь это не годилось.
Хейдок разговаривал с женщиной. Она отошла от него и направилась в сторону Эванза, и тут Эванз узнал ее — миссис Мерроуден. Повинуясь внезапному порыву, он намеренно стал так, что разминуться ей с ним было невозможно.
Миссис Мерроуден была довольно миловидной женщиной. Высокий безмятежный лоб, красивые карие глаза и спокойное выражение лица придавали ей вид итальянской Мадонны, который она усилила, разделив волосы посредине и закрутив их над ушами. Голос у нее был глубокий, несколько сонный.
Она улыбнулась Эванзу довольно радушно.
— Я подумал, вы ли это, миссис Энтони — я хотел сказать, миссис Мерроуден, — сказал он бойко.
Эванз намеренно допустил ошибку, незаметно наблюдая за ней. Он увидел ее расширившиеся глаза, услышал участившееся дыхание. Но в глазах у нее не было нерешительности. Она смотрела на него твердо и гордо.
— Я искала своего мужа, — сказала она спокойно. — Вы не видали его?
— Последний раз я видел его вон там.
Они пошли бок о бок в сторону, указанную Эванзом, тихо и мило болтая по дороге. Инспектор чувствовал, что его восхищение растет. Что за женщина! Какое самообладание! Какая великолепная выдержка! Замечательная женщина — и очень опасная. Он чувствовал уверенность — очень опасная.
Он все еще ощущал сильную тревогу, хотя и был удовлетворен своим первым шагом. Он дал ей понять, что узнал ее. Это заставит ее насторожиться. Вряд ли она отважится на что-либо опрометчивое. Вопрос в Мерроудене. Если бы его можно было предупредить…
Они нашли маленького человечка рассеянно разглядывающим фарфоровую куклу, которая выпала на его долю как приз за пенни. Его жена предложила отправиться домой, и он охотно согласился. Миссис Мерроуден повернулась к инспектору.
