Обернулся, слышу голос из-за фотокамер:
«Извини, но ты мне, парень, снимок запорол.
Что тебе — ну лишний раз потрогать мяч руками,
Ну а я бы снял красивый гол».
Я хотел его послать —
не пришлось:
Еле-еле мяч достать
удалось.
Но едва успел привстать,
Слышу снова: «Вот опять!
Все ловить тебе, хватать,
Не дал снять».
«Я, товарищ дорогой, все понимаю,
Но культурно вас прошу: Подите прочь!
Да, вам лучше, если хуже я играю,
Но поверьте — я не в силах вам помочь».
Вот летит девятый номер с пушечным ударом,
Репортер бормочет: «Слушай, дай ему забить.
Я бы всю семью твою всю жизнь снимал задаром…»
Чуть не плачет парень. Как мне быть?
«Это все-таки футбол, —
говорю, —
Нож по сердцу — каждый гол —
вратарю», —
«Да я ж тебе, как вратарю,
Лучший снимок подарю,
Пропусти, а я отблагодарю».
Гнусь, как ветка, от напора репортера,
Неуверенно иду на перехват…
Попрошу-ка я тихонечко партнеров,
Чтоб они ему разбили аппарат.
Вот опять он ноет: «Это ж, друг, бесчеловечно.
Ты, конечно, можешь взять, но только, извини, —
Это лишь момент, а фотография навечно.
А ну не шевелись, потяни!»
Пятый номер в двадцать два
знаменит.
Не бежит он, а едва
семенит,
В правый угол мяч, звеня,
Значит, в левый от меня,
Залетает и нахально лежит.
В этом тайме мы играли против ветра.
Так что я не мог поделать ничего.
Снимок дома у меня два на три метра
Как свидетельство позора моего.
Проклинаю миг, когда фотографу потрафил,
Ведь теперь я думаю, когда беру мячи:
«Сколько ж мною испорчено прекрасных фотографий…»
Стыд меня терзает, хочь кричи.
Искуситель-змей, палач,
как мне жить?
Так и тянет каждый мяч
пропустить
Я весь матч борюсь с собой,
Видно, жребий мой такой…
«Так, спокойно, подают угловой…»
