Нептуну на алтарь - страница 9

Во время следующей увольнительной он бродил по склонам предгорий, кое-где покрытым живописными луками, и рассматривал незнакомые цветы. Однажды нашел валерьяну и обрадовался, как будто встретил кого-то родного, сорвал ее, чтобы положить под подушку — пусть напоминает о доме. А возле адониса долго стоял и вдыхал его сладкое благоухание, но срывать не стал — это был слишком редкий цветок, чтобы его не пожалеть.

Настало лето. Николай, большей частью находясь на корабле, скучал по прогретой тверди, по мягким травам, даже по горячей пыли на битой дороге. Тоску по степи не удовлетворяли ни красноватые крымские взгорья, ни каменные расселины. Сходя на суходол, Николай разувался и ходил вдоль берега по раскаленной гальке, обжигая подошвы. После отлива здесь оставались маленькие озерца, и он заглядывал в их крохотные миры, где в ярком свете дня видел разноцветные камешки и миниатюрные водоросли, похожие на смешной детский узор. Здесь он наблюдал танец креветок, медленное движение морской улитки, игру мальков — быстрых, как ветер.

После полугодичной подготовки в учебном отряде Николая направили в электротехнический дивизион на крейсер «Ворошилов».

Началась настоящая работа — служба Отчизне.

^{>Николай Сидоренко (на общем фото — посредине)}

С октября 1944 года Севастополь четвертый раз и окончательно стал главной базой Черноморского флота. Естественно, это сказывалось на внешности города, на жителях, на ритме всей здешней жизни.

Николай полюбил этот город и был счастлив, что судьба послала ему прожить здесь пять лет, самых лучших в его юности. Море, люди, корабли, эта непривычная осень, мягкая и влажная, не как в степи, — все пришлось ему по душе. Только чайки кричали очень угрюмо и навевали элегическое настроение, светлую печаль, немного болезненную, молчаливую — за чем-то утраченным, давним. И это в его возрасте! Почему? Возможно, потому, что ноябрь, который в этой поре одевал Славгород в багряно-желтое и делал его тихим, задумчиво-торжественным, здесь не изменил краски окружающей среды — в Севастополе так же, как и летом, преобладал синий цвет разных оттенков. Над морем вместе с плотным подолом дождя зависало прозрачное серое сияние. В его свете казалось, что дождь падал через редкое решето и каждая капля округлялась, как бусинка.

Николай любил гулять по набережной и смотреть туда, где на рейде стояли огромные корабли, поднимая своими контурами однообразную линию горизонта. Хотя его, собственно, и не было — далеко от берега море сливалось с небом, образовывало там сплошное марево, от чего мир казался маленьким, запрятанным в волшебный сундучок.

На рейде стоял и его крейсер «Ворошилов» — стальной красавец. Николай переполнялся волшебным, пьянящим настроением, названия которому не знал, лишь намного позже поняв, что это в нем бурлила романтика. Головокружительное время открытий и познания нового смущало его своим приближением. Как хорошо, что он молодой и все лучшее ждет его впереди! Но крейсер «Ворошилов» в его жизни уже есть, и не схоластически, как безосновательные настроения, — счастье из ничего! — а конкретно. Николаю судно представлялось во всем совершенным, законченным. Он убедился в этом, отслужив на нем почти четыре «круга», как говорят моряки, до 25 марта 1955 года, пока крейсер не отправили на переработку. В связи с этим в жизни парня произошло интересное и ответственное событие — принятие из капитального ремонта другого корабля, однотипного с «Ворошиловым», крейсера «Молотов». Это тоже была грозная военная машина со своей боевой биографией!

Николай понимал, что ему посчастливилось, так как далеко не всегда моряку срочной службы выпадает возможность провожать на отдых военные корабли или сызнова вводить их в действие. Поэтому он со своей стороны, как электрик, старался быстро и хорошо изучить крейсер. Его не оставляло удивление продуманностью каждой детали, целесообразностью, образно говоря, каждой гайки или заклепки.

Однажды припомнился случай из детства, когда на толоку, что расстилалась перед их двором по ту сторону центральной дороги, приземлился самолет. Это был утленький биплан, «кукурузник», как его называли. Но славгородцам он казался вершиной того, что способен создать человек, и посмотреть на него высыпала половина села. Николай не отходил от него. Вот бы теперь те же земляки увидели, на какой технике он, Николай Сидоренко, проходит военную подготовку!