У Нины задрожали руки. Не помня себя, побежала к Вере Сергеевне.
— Вы ничего от Юры не получали? — спросила от порога.
— Нет, он же обещал не писать до самого приезда. А что?
— Ничего, — Нина овладела собой и не стала беспокоить женщину. — Сон мне странный был. Но это, конечно, ерунда. Куда ночь, туда и сон.
Теми словами, казалось, и себя успокоила. Но дома десятки раз перечитывала написанное, старалась что-то уловить между строк. Может, их отправляют на опасные учения, а он не может открыто о том написать? Тревога не давала Нине покоя несколько дней, а потом ее веселый характер победил и снова восстановилось оптимистичное настроение.
Перед октябрьскими праздниками появился приказ министра Вооруженных Сил СССР об освобождении в запас моряков осеннего призыва 1950 года. По всем прикидкам выходило, что до конца ноября Юра непременно должен приехать домой. Но ноябрь подходил к концу, а он не появлялся. Нину охватило предчувствие беды. Она снова забеспокоилась, не знала, что делать, куда идти, где искать ответы, куда себя деть. А потом решила написать Юре письмо. Вот глупая, почему сразу этого не сделала? Что писала в нем, теперь не помнит. Знает только, что на конверте, внизу под адресом, сделала приписку: «Если адресата нет, передайте письмо командиру».
В начале декабря к ней пришла Вера Сергеевна, впервые переступила порог ее дома.
— Нина, дочка, ты что-то скрываешь от меня. Что с Юрой?
— Ничего не знаю, так же, как и вы.
— А что за сон тебе был? О чем?
Нина задумалась, прикидывая, что сказать, чтобы и не соврать и не насторожить женщину.
— Снилось на долгую дорогу ему. Может, думаю, в морской поход на учения они пошли, — говорила и сама не знала, где здесь выдумка, а где успокаивающее предположение. — Я письмо ему написала, жду, что отзовется.
— Ты же мне тогда скажешь! Заходи иногда, а то держишься словно мы чужие, — попросила в конце.
— Да, зайду обязательно.
А через неделю в ее окно постучали две черные от горя женщины — Вера Сергеевна и Зина.
— Ой, выйди же, выйди! Чего ты там сидишь?! Нашего Юрочки больше нет… — кричала Вера Сергеевна, простоволосая, в сапогах на босу ногу.
— Вера, Вера, что же с ним случилось? Что случилось… — приговаривала Зина.
Сорокачетырехлетняя мать и двадцативосьмилетняя тетя плакали и заламывали руки в беспомощности, в страшном старании вернуть назад тот день, когда их дорогой Юра был рядом с ними. Их вопли и плач навеки зависли в небе над Славгородом, и когда идут дожди, то с каплями падают на землю и их не вылитые до конца слезы.
А Нина не плакала — будто осиновый кол воткнули ей в грудь, оцепенела душей, всем естеством женским на долгих-долгих десять лет.
