Нептуну на алтарь - страница 24

Он понял: девушка писала ему не больше чем как другу, находящемуся далеко от дома и ждущему весточки из родного края. Лида была подругой Тамары Гармаш, знала, что в предыдущий отпуск надежды Николая на взаимную любовь не оправдались. Вот и не хотела оставлять без ответа его внимание к ней. Пожалела… Вот душа нечистая!

А с Юрием она, конечно, любилась давно, если бы нет, то дождалась бы Николая, он уже сидел на чемоданах, через неделю должен был ехать домой.

Исчезла, пропала, усохла последняя надежда на исцеление от боли, на спасение от страданий, на светлую и беспечную радость. От этого шока к Николаю вдруг — клин клином вышибают! — начала возвращаться жизнь. Он, как дерево, поваленное бурей, снова цеплялся за нее, прорастал новыми ростками, из глубины трухлявого мрака протягивал их в мир солнца и света. Видишь, рубанула топором прямо по живому, убила возможность уцелеть, вгрызться в счастье! Так неужели это хрупкое и тихое создание уничтожит его душу, его веру в людей? Нет.

Это была та капля горя, которая переполнила чашу страданий. Чаша перевернулась и вылила их из себя. После таких потрясений человек или умирает, или возрождается, как Феникс, начиная жизнь сначала. Николаю выпало второе, и он ощутил, что у него есть силы, чтобы устроить себя, что его спасет неисчерпаемый дух выживания.

В нашем классе мальчишек с именем Юра не было, как не было и среди младших ребят, и среди старших по возрасту школьников. Я вообще раньше его не встречала, и оно казалось мне загадочно-прекрасным, нездешним, неразгаданным. А когда неожиданно слышала где-то в разговорах или читала в книгах, то думала — какие они на самом деле, эти парни с именем Юрий? Что мне рисовало воображение, теперь не помню, но что-то же рисовало, это точно, потому что имя мне нравилось.

Окончив школу, я поступила в Днепропетровский государственный университет. Тогда к его названию добавлялось — «имени 300-летия воссоединения Украины с Россией». Выбрала механико-математический факультет. Как видно из названия, он состоял из двух отделений: математики и механики. Может, я и выбрала бы отделение математики, кабы там не готовили будущих учителей, а я не хотела работать в школе. Поэтому пошла туда, где готовили механиков (специальность 2014 по государственной классификации университетских специальностей). Эта специальность оставалась традиционной для классических университетов, была чисто научной, а не инженерной. Именно она придавала всему факультету интеллектуального веса. Да, там мы изучали сложные, но интересные предметы, берущие свое начало в астрологии и ведущие к современным наукам, таким как единая теория поля, теория физического вакуума и т. п. Полученные знания развивали в нас логику, склоняли к философскому восприятию мира. Но я немного забежала наперед.

Кстати, о городских и сельских детях. В нашей группе я была единственная, приехавшая из деревни, и, как кур в ощип, сразу попала в новую для себя среду, где все было другим. В том числе и имена. Имя Юрий носили три сокурсника, но здесь оно просто потерялось в сонме более экзотичных для моего уха Мариков, Ааронов, Азариев, Изиков, Гариков и Соломонов, словно я перенеслась в Цфат ХV века, где собрались премудрые книжники для переосмысления библейских истин в свете халдейской Каббалы. В стенах университета действительно веяло старинными откровениями, слышалось пение песков под палящими лучами солнца, стояла интригующая атмосфера специфичных знаний, приравниваемых к тайным (по сравнению с ними пресловутые «страшилки», такие как математический анализ и сопротивление материалов, — просто семечки). А окружающие меня студенты и преподаватели были похожи на людей из тех притягательных легенд. Острое ощущение своего извечного родства с этой средой волновало душу, будило генную память и наполняло желанием больше знать о своих предках, об их забытой во времени стране, культуре, родившейся в Месопотамии. Я растерялась от шокирующих впечатлений и ревностно погрузилась в учебники по механике.