Начальная: уверенно шагнуть, набрав побольше воздуха в легкие.
Промежуточные: искать.
Конечная станция — край, точка настоящего. Выход в реальность, где я — другая я.
Удивительно, возвращаясь домой, я вовсе не думаю о поиске, клюю носом, как и все подземные пассажиры, но начальная и конечная станции остаются, меняясь местами, словно время выворачивается наизнанку. Я не знаю, что будет за дверью, над которой светятся неоновые буквы: «Выход». Может быть, там будет только небо…
Снова утро. Ощущение одиночества постоянно и неизбывно настолько, что я придумываю собеседников — четыре ипостаси меня.
СО — сангвиник.
БЕ — холерик.
СЕД — флегматик.
НИК — меланхолик.
Осторожно! Двери закрываются…
СО всегда сочувствует, он со мною солидарен, согласен.
— Твое прошлое прекрасно, — шепчет он, — в нем ищи будущее.
Прекрасно? Скорее, обычно, как у многих.
За спиной — нормальное детствосо своими радостями и горестями. Замужество, рождение ребенка. Работа, которая нравится. Компания верных друзей. Прочитанные любимые книги. Путешествия. Я люблю лес, я люблю море. Люблю бродить по неизведанным тропкам, плести венки из одуванчиков, мочить ноги в соленой воде. За спиной взятые вершины: умница-дочь, подъем по карьерной лестнице, опубликованные книги, налаженный быт и обширные связи.
В прошлом мое молодое тело. Его любили ласкать и нежить. Мне самой оно нравилось, помню. Да и сейчас по утрам, обводя глаза рамочкой подводки, создавая маску, думаю: мне восемнадцать… ну, двадцать. Так и есть! Я себя чувствую — на двадцать. По-прежнему ловлю восторженные взгляды мужчин и завистливые — женщин. Сколько еще так будет?
За спиной был он. Самый лучший. Любимый. Подаривший мне дочь. Или я ему ее подарила? Или мы — друг другу?
Как только начинаются вопросы, лабиринт прошлого грозит тупиком, и СО нервничает:
— За спиной ли? — хмурится СО. — Может, в руках? В твоих сильных руках был он, и дочь, и друзья. И все они ощущали заботу и ласку — твою.
— И беззастенчиво пользовались, — добавляю.
СО смотрит с сожалением:
— Не пользовались. Они любили тебя: уверенные ладошки, теплые прикосновения, ясный свет глаз, советы, даже наставления.
— Да, так любили, что пальцы скрючило ранним артритом от непосильной ноши, — говорю я. Оглядываюсь. СО растворился в толпе. Пропал. — Эй! Это шутка, нет у меня никакого артрита!
Осторожнодверизакрываютсяследующаястанция…
«Есть только миг между прошлым и будущим…»[1]
— Ааааааа! — кричит БЕ. — Какого рожна?! Чего тебе не хватает в этой гребаной жизни? Чего ты ищешь? К черту осторожность!
БЕ непостоянен, как само время.
— Беги, беги! — кричит он и тут же добавляет — Но медленно.
БЕ бесится, беснуется так, что я почти не слышу. В ушах гудит кровь. Адреналин рвет вены. Я ругаюсь с начальником, ругаюсь с продавщицей супермаркета. Побеждаю и там, и там. Я сильна! Ого-го-го! Даешь! БЕ заводит и увлекает. Энергия бьет ключом, я везде — бегу, ни на секунду не останавливаюсь, кручусь как юла.
Я помогаю дочери, родителям, друзьямво всем, не жалея времени и сил. Меня ценят. Я — авторитет. У меня позитивный имидж. Даааешь!
Я улыбаюсь влюбленному в меня коллеге по работе — Косте. Ах! Он же не должен застывать, как жена Лота. Зачем он обернулся? Зачем он молчит? Зачем застыл соляным столбом? Это же не для мужчин, это — для женщин. Между прочим, Лот потом совокуплялся со своими дочерьми, и они родили от него потомство. А я не могу — с Лотом! Я бы — с Ноем! С сильным, спасающем всех, с плечами, за которыми, как за каменной стеной. Возьми меня, Ной, на ковчег, где всех тварей по паре. Не возьмешь. Знаю. Потому что моя половинка нашла себе другую тварь. А тебе, Ной, все равно.
Не ной, не ной. Пожалуйста… — сжимаю зубы так, что становится больно. На ковчег ли я бегу? С ковчега ли? Я просто бегу и бегу, не отдавая отчета в том, что дни улетают птицами в теплые края прошлого. Но, в отличие от птиц, они уже никогда не вернутся.
Слез не удержать. Они катятся и катятся по щекам. Трудно это — быть все время впереди, на взводе, добиваться, опережать, побеждать. Хочется иногда снова застыть мошкой в янтаре, точкой протяженного настоящего. Какой выход, о чем вы? Так хорошо и уютно нестись в янтарной капле, думая, что на собственных крыльях. Сладкая мошка.
