Лицо Телешова дрогнуло. Длинными старческими пальцами он осторожно взял подснежники, долго смотрел на них, потом улыбнулся и, обернувшись к Андрею, сказал слабеющим голосом:
Верно. Я очень... очень люблю подснежники...
Это были последние его слова...
СОКРОВИЩЕ
У Шаляпина был объемистый кожаный портфель, оклеенный множеством пестрых ярлыков — памятных ярлыков туристских фирм, отелей, пароходных компаний, стран и городов, в которых гастролировал артист. Все годы, прожитые за границей, Шаляпин возил портфель с собой, никому его не доверял ипочти никогда не выпускал из рук.
В портфеле, вместе с самыми необходимыми вещами, лежал небольшой ящичек. Не только люди, работавшие с Шаляпиным — администраторы, концертмейстеры, секретари,— даже родные не имели ни малейшего представления о его содержимом. Они лишь недоумевали, наблюдая, как Шаляпин, приезжая в новый город и входя в приготовленный ему номер, прежде всего бережно вынимал из портфеля ящик и ставил его под кровать.
Зная крутой нрав Шаляпина, никто не осмеливался расспрашивать его о ящике. Когда однажды в каком-то южноамериканском городке не в меру услужливый администратор попытался перенести ящик в угол комнаты, Шаляпин рассвирепел и, не говоря ни слова, тут же водворил его на прежнее место.
Это было таинственно и непостижимо.
После смерти артиста его вдова — Мария Валентиновна Шаляпина — вскрыла ящик,— он был наглухо, почти герметически, заколочен.
И тайное стало явным.
В нем оказалась горсть земли, взятой Шаляпиным перед отъездом за границу с могилы своей матери,— горсть русской земли.
РАССКАЗО НЕПОЛУЧЕННОМ ИНТЕРВЬЮ
Незадолго до 125-летнего юбилея Малого театра я послал письмо Александру Алексеевичу Остужеву с просьбой принять меня. Мне хотелось побеседовать с замечательным артистом, сфотографировать его и написать о нем очерк. Этим материалом я предполагал откликнуться на юбилей театра, которому Остужев отдал пятьдесят лет жизни. Уже довольно продолжительное время Александр Алексеевич не играл, оставив сцену из-за поразившей его глухоты. Имя Остужева редко появлялось в печати, жил он уединенно в своей квартире в Большом Южинском переулке и с увлечением слесарничал, находя в этом молчаливом труде отдых от тяжкого сознания своей инвалидности,
Прошла неделя-другая после моего письма,— Остужев молчал. Я подумал уже, что письмо либо затерялось, либо, не встретив сочувствия, осталось лежать без ответа.
И вдруг — телефонный звонок Ираклия Андроникова:
— Я звоню по поручению Александра Алексеевича Остужева. Мы с ним находимся в одной палате в Боткинской больнице, Письмо ваше Александр Алексеевич получил. Он благодарит вас за внимание и просит навестить его.
После разговора с Андрониковым я весь день находился в приподнятом настроении. Перспектива увидеть Остужева, говорить с ним, фотографировать его волновала меня. Я вспоминал до мельчайших подробностей две мимолетные встречи с Остужевым за кулисами Малого театра, когда мне удалось сфотографировать Александра Алексеевича на репетиции «Короля Лира». Я вспоминал Остужева в различных спектаклях, которые мне посчастливилось видеть, и явственно слышал неповторимый остужевский голос — голос необъятной трагедийной силы, захватывавший и потрясавший зрителей.
Утром я был в Боткинской больнице.
Я увидел Остужева на скамье в тенистой аллее возле белого больничного корпуса. Он был все такой же, как несколько лет назад, полный мужества и величия, но поседевший, бледный и задумчивый,— только что он перенес тяжелую болезнь сердца, едва не стоившую ему жизни.
Мягко улыбнувшись, Остужев предложил мне сесть рядом.
— Простите, что я не ответил вам сразу, но сами видите, в каком я положении... — он красноречиво развел руками.
Я напомнил о своем письме. Остужев сказал:
— Не надо ничего обо мне писать...
— Вы возражаете?
— Категорически.
После этих слов, сказанных Александром Алексеевичем так решительно, я понял, что мой замысел написать об Остужеве может остаться неосуществленным. Тогда я сказал Остужеву, что он — один из самых любимых советским народом артистов, что юбилей Малого театра — это и его, Остужева, праздник, наконец, говорил я, читатели будут рады узнать, как Остужев живет...
