А во-вторых, Джек забрел ко мне как-то с Ситкой Чарли и Калтусом Джорджем, которым на Клондайке не разрешали пить, а тут они нагло воспользовались моим гостеприимством и выжрали весь спирт, прибывший с вертолетом, включая и тот минимум, который был необходим для обработки приборов, и тот, что мы выписали для протирки оптических осей. Напарник мне потом высказал все что думает обо мне и Джеке, Ситке и Калтусе, и почему-то напирал на то, что я должен обратиться к врачу, а и без того чувствовал себя препоганейшим образом - и вообще, что за манера начинать ссоры в десять утра, во время кошачьей потяжки и очистки разума!
Это было ужасно. Напарник совсем лишился рассудка, и даже ночью бредил женщинами, и их отдельными частями- особенно, стал вырезать цветные фотографии из журналов "Работница"( кто-то сдуру затащил сюда целую подшивку этого издания за 1964 год), и наклеивать их на стены в самых неподобающих местах, комбинируя с фотографиями мужчин из газет, дорисовывая скрытые детали шариковой ручкой.
А когда я беседовал с Шри Бхагаваном, он заявил, что больше не может здесь без баб, да еще с сумасшедшим в компании ( Шри Бхагаван ужасно рассердился) и бросился из дежурки на улицу, сказав, что ушел в город...
Вернулся он через четверо суток разительно переменившимся, и даже согласился разделить нашу беседу с Омаром, Зариком и Джеком, поведав нам, что с ним приключилось.
Выбежав на улицу, влекомый похотью, он шел по горной тропе сквозь неистовствовавший в ту ночь ветер, промок до костей под дождем, едва не сорвался в пропасть, но выбрался на шоссе, и на попутной машине добрался до города. Там он едва дождался вечера, переоделся в совершенно пижонский прикид - итальянские джинсы, кроссовки "адидас" с синими полосками, майку с фотографией группы "КИСС", и полетел на дискотеку. Сколько денег стоит эта без сомнения модная, но несколько бросающаяся в глаза одежда!
На дискотеке он увидел материализовавшуюся перед ним мечту - мощную полногрудую брюнетку с крашеной прядью на лбу, на высоких каблуках, в обтягивающей юбке и черных колготках. Он кинулся к ней и без артподготовки начал приступ. Вид у него был такой, что красавица просто не могла ему отказать, тем более, что была несколько старше по возрасту, чем большинство танцевавших на дискотеке девушек.
Получив ее адрес и приглашение явиться вечером, он, изнывая от желания, ринулся в магазин и купил там бутылку коньяка и коробку конфет, дабы соблюсти приличия, и за пять минут до срока явился, наскоро влил в женщину стакан дорогого напитка , дал дожевать конфету и повалил на кровать.
Через четыре часа дама прошептала, что хотела бы передохнуть, а он проревел, что рад бы, да уже не может остановиться и хотел было продолжать, но вдруг понял, что подруга его кричит, и не от удовольствия, а от ужаса, и причина ужаса где-то у него за спиной.
Повернув голову, он забыл о сексе. За его спиной стоял огромного роста мужчина в камуфляжном комбинезоне десантника, со знаками отличия майора ВДВ, и что всего существеннее - с кобурой на поясном ремне.
Дама стала лепетать какое-то весьма уместное в данном случае, "Ты непонялэтонеточтотыдумаешьятебевсеобъясню", но майор остановил ее властным жестом и приказал замолчать, после чего обратился к моему напарнику:
- Вытащи и сядь. Теперь надень штаны. Трусы не забудь. Иди сюда и садись на стул. - напарник повиновался.
- Красиво явился. Коньяк дорогой. Рублей восемнадцать стоит. Конфеты красивые, дорогие. Сразу видно солидного человека. Одно только плохо. Небрит ты братец - как будто только что с гор спустился.
Напарник не нашел ничего лучшего, чем сказать : "Ддддда...С гор..."
- Ну, вот тебе раз! Я ведь тоже с гор - а в порядке. Ну да ладно - какая проблема. Сейчас устраним.
Через тридцать секунд приятель мой был надежно прихвачен к стулу той самой простыней, которая только что покрывала ложе наслаждений и совершенно обездвижен. А вскоре на столе появился утюг, под которым раскалялась салфетка идеальной белизны, за ними - одеколон, крем для бритья, помазок и очень опасная бритва. Майор снял ремень, раскрыл кобуру...и вытащил оттуда кусочек пасты ГОИ, натер ею правочный ремень, и стал бритву править, приговаривая при этом "Эх, молодцы немцы, десять лет бритве, но ведь настоящий "ЗОЛИНГЕН", отличная вещь!"
