Сбросив его руку со своего плеча, Эмма положила свою ладонь на область сердца.
– Ты напугал меня, Лоренцо. Зачем так подкрадываться?
– Ответь на вопрос, Эмма.
Она моргнула, удивляясь перемене, произошедшей с ним. Он казался твердым, непреклонным, и сейчас она была склонна поверить, что он может иметь связи с мафией.
– Где я была? – Тон ее голоса возрос, и в нем были нотки гнева и страха. – Здесь, в парке, с Авой. Сегодня чудесный день, и мы решили прогуляться.
– Ты не говорила, что собираешься гулять.
– Я и не знала, что должна сообщать тебе обо всех своих передвижениях. – Она посмотрела на него, чувствуя, что родители и няни с детьми делают вид, что не обращают на них внимания, в то время как внимают каждому слову. – Что за допрос? – спросила Эмма, забирая Аву с качелей.
Лоренцо помолчал, но по его лицу было видно, что он еще в ярости.
– Мне не нравится не знать, где вы находитесь.
Эмма смотрела на него, раздражаясь.
– Ну и что ты будешь делать? Имплантируешь мне чип в плечо? Или в лодыжку? Серьезно, Лоренцо, мне нужна свобода.
Он не ответил, и она, протяжно вздохнув, посадила протестующую Аву в коляску.
– Давай вернемся в квартиру. Не надо устраивать здесь сцен.
Лоренцо огляделся, заметил, как несколько матерей перешептывались и бросали в их сторону любопытные взгляды.
– Хорошо, – сказал он и потянулся к ручке коляски. Эмма шла рядом.
Когда они вышли из парка, Лоренцо застыл, а затем, передав ей коляску, подошел к мужчине и, не говоря ни слова, взял из его рук дорогую камеру и начал нажимать на кнопки.
– Эй, вы не… – воскликнул мужчина.
– Не надо, – Лоренцо буквально выплевывал слова, – фотографировать мою семью.
– Значит, слухи верны: у вас есть ребенок?
Лицо Лоренцо было черное как туча.
– Я повторяю, не надо фотографировать мою семью. – Вернув камеру, он подошел к Эмме, которая стояла на месте, с открытым от изумления ртом.
– Кавелли, – крикнул мужчина, – а это правда, что вы подбросили доказательства вины Рагусо?! Говорят…
– Пошли, – сказал он Эмме, забирая у нее коляску и толкая ее перед собой. – Давай. – Он решительно зашагал к дому, и она молча пошла за ним.
Только после того, как они зашли в квартиру и Ава была усажена на пол в окружении игрушек, Эмма стала задавать вопросы:
– Лоренцо, как это надо понимать?
– Фотограф? – Он пожал плечами. – Папарацци. Я должен был знать, что они поймут, что я здесь. Пока все не утихнет, не показывайтесь с Авой в общественных местах.
– Так я в тюрьме? – спросила Эмма, и Лоренцо повернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Мне кажется, это место не похоже на тюрьму.
Она покраснела, понимая, что сказала это необдуманно.
– Ты знаешь, что я имею в виду, Лоренцо. Я сойду с ума, если буду сидеть взаперти двадцать четыре часа семь дней в неделю.
– Это всего на несколько дней. Такое обычно долго не длится.
Эмма глубоко вздохнула.
– Почему он сказал, что ты подкинул доказательства вины своего партнера?
Ноздри Лоренцо раздулись, и Эмма увидела, как кожа вокруг его губ побелела. Он был зол, очень зол, но все же контролировал свой голос.
