Серена кивнула и, не сдержавшись, рассмеялась, правда, в ее смехе слышались истерические нотки.
— Тогда вперед? Ты это хотел сказать?
— Деваться некуда. Рано или поздно ты должна встретиться с ней, Сера.
Райан, размахивая на ходу рукой, в которой сжимал ладонь Серены, повел девушку к дому через застывший сад. Серена чуть воспряла духом. Хорошо, что она привезла с собой Райана. В ближайшие часы ей не обойтись без его поддержки.
Серена едва узнала Мари, когда та вышла из машины. Десять лет назад секретарша отца, бодрая, энергичная, была пухлой миловидной женщиной со смеющимися глазами. Тогда ей было сорок пять. Теперь же, наблюдая, как Мари несет поднос с чаем и бутербродами в уютную маленькую гостиную с окнами в сад, Серена отметила, что вид у нее уставший и не совсем здоровый. Белокурые волосы женщины, когда-то отливавшие золотом, потускнели, приобретя невзрачный соломенный оттенок; лоб изборожден морщинами, глаза утратили лучистость. Но вкус в одежде, вынуждена была признать Серена, как всегда, безупречный. Мари предстала перед ними в черном кашемировом костюме с коричневатой блузкой, имевшей воротник-хомутик, — идеальный наряд для церемонии похорон в холодный январский день.
Мари поставила поднос на низкий столик перед кожаным диваном «честерфилд», на котором устроились Серена с Райаном, а сама присела в кресло, предварительно чуть выдвинув его вперед, чтобы иметь возможность не вставая разливать чай.
За десять лет в доме мало что изменилось. Все та же массивная старинная мебель, все так же сочно переливаются в отсветах пламени камина темные панели на стенах. Серена отметила, что за время ее отсутствия в доме появилось центральное отопление, причем узкие радиаторы, установленные в укромных местах, совершенно не портили интерьер. Были заменены также и окна, но на двойные переплеты она обратила внимание лишь тогда, когда вдруг осознала, что не слышит привычного свиста сквозняков.
Да, Мари нужно отдать должное. Вкус у нее отменный. Во всем. Изменения в доме произведены наверняка по ее инициативе. Отец просто не стал бы этим заниматься, — из-за отсутствия и времени, и желания. Отца заботило только его предприятие: Кейндейл и вторая семья — рабочие литейного завода и обитатели пятидесяти-шестидесяти небольших домиков, выстроенных по его распоряжению на склонах холмов в долине Кейндейл, раскинувшейся в двадцати милях от Уинтерсгилла. Кейндейл был делом его жизни, основой его существования.
Серена сочла своим долгом объяснить причину опоздания.
— Мне очень жаль, — стала извиняться она, — что нам не удалось приехать раньше. Я, естественно, не хотела опоздать на похороны отца, но в аэропорту вышла неувязка с автомобилем, который я заказала, и нам пришлось ждать почти два часа, пока все выяснилось.
— Главное — вы приехали, — улыбнулась Мари. — В аэропортах постоянно случаются задержки. С сахаром, с молоком? — спросила она, протягивая руку к фарфоровому кувшинчику с цветочным узором.
— Без сахара, — отказалась Серена. — Немного молока, если можно.
Мужчина, сидевший подле нее, кивком попросил добавить ему и того и другого. Мари положила ему сахар и разлила в обе чашки молоко и чай.
— Я думала, народ с похорон приедет сюда, — натянуто произнесла Серена. — Не ожидала, что вы будете одна.
— Из долины все пришли проводить его, — тихо промолвила Мари. — Макс редко говорил о смерти, но я знала, он хотел, чтобы его последний путь пролегал через Кейндейл: мимо завода, вдоль гавани по берегу моря. Это то, чему он отдал свою жизнь, как вы знаете.
Серена кивнула с выражением чопорной любезности на лице.
— Но с вами сюда никто не поехал.
— Я сама так захотела. Я заказала заупокойную службу в часовне Кейндейла, чтобы «вторая» семья могла почтить его память как полагается прямо там, где он пользовался столь глубоким уважением и авторитетом. — Губы Мари тронула ироничная усмешка. — Он всегда называл обитателей долины своей «второй» семьей, — объяснила она Райану.
— Эти люди просто работали на него, — сухо заметила Серена.
— Думаю, не просто работали. — Мари поднесла к губам чашку и отпила глоток. — Они по-своему любили его.
