Непослушных детей не бывает - страница 9
Наш мудрый «совиный мозг» позволяет гармонично жить в обществе. Благодаря ему мы различаем добро и зло, решаем этические вопросы.
Взрослым мудрая сова открывает возможность эмоциональной саморегуляции, дает способность успокаивать себя и свои чувства, верить, что можно обдуманно и уверенно подойти к любой ситуации, какой бы сложной она ни была.
Но…
У детишек нет мудрой совы!
В них живет скорее пушистенький совенок. Он даже летать не умеет. У него маленькие крылышки, а значит, он не может спикировать и обнять ящерицу и бабуина, чтобы утешить их.
Совенку нужно время, чтобы вырасти и стать мудрой совой. Прекрасные маленькие люди начинают свой жизненный путь, полный открытий. В эти первые годы жизни мозг усердно трудится, но, несмотря на все усилия, этой работе не видно ни конца ни края.
Древний мозг детей полностью поглощен проблемой выживания. Они не думают о том, как бы не опоздать и уместно ли скандалить в супермаркете. Все внимание сфокусировано на укреплении независимости, чтобы получить больше шансов на выживание, если их когда-нибудь «бросят в саванне».
Им не по силам понять, что такое время, мораль, добро и зло. Итак, нельзя считать детей виновными в «непослушании», когда их мозг только развивается.
В первые годы жизни детям нелегко сдерживать сильные чувства. Мы должны научить их этому, то есть вырастить из пушистенького совенка красивую мудрую сову.
Это нелегко. Нас самих одолевают усталость и страхи, поэтому вполне возможно, что наши собственные ящерица и бабуин бросятся в бой раньше, чем подоспеет мудрая сова. Так решила эволюция: именно бабуин мобилизуется, если мы чем-то поражены, устали или нервничаем.
В родителях семена этих знаний должны прорасти большей сознательностью и ответственностью. Нам следует в первую очередь обращаться к мудрой сове, а не к ящерицам и бабуинам, особенно если мы одновременно общаемся в мессенджерах, вытираем детские попы и пытаемся понять, почему кричим на бунтующих малышей.
Вот пример из жизни. Когда мой четырехлетний сын Уилбур готовился к школе, мы купили ему школьную форму, а к ней — тенниски с белыми воротничками. В первый день он с радостью надел такую, но во второй наотрез отказался. «Я надену это», — сказал он, вытаскивая голубую футболку. Но футболка не входит в школьную форму! Битва началась. Чего я только не выдумывала, чтобы заставить сына натянуть белую тенниску и вовремя прийти в школу. У нас оставалось пять минут, а он все еще стоял на лестнице с красным лицом, по которому текли слезы. Школьные ворота закрывались в девять утра, и я спешила на поезд, чтобы успеть разобраться с утренними редакционными делами. Надеюсь, вы посочувствовали мне. В тот момент у меня мелькнула мысль, что сын ведет себя неразумно просто из баловства. Затем последовал решительный родительский выпад: «Хорошо, я позвоню директрисе и скажу, что ты отказываешься ходить в школу». Моя дочь Клеменси, невесомая, со своей школьной сумкой, тоже начала плакать, когда поняла, что теперь и она опоздает на занятия.
Теперь при мне было двое плачущих ребятишек, мой собственный уровень стресса зашкаливал. И уж точно не утешали мысли о том, что думают о нас прохожие (точнее, как они осуждают меня). Ко всему прочему меня сердило, что на тенниски, которые сын отказался носить, ушла уйма денег.
И тут меня осенило.
Что-то явно идет не так. Как разъяренный бабуин, я надвигалась на сына, угрожала, пыталась манипулировать, хотя он и сам явно страдал. Все мои знания детского консультанта горели синим пламенем.
Чтобы во всем разобраться, пришлось забыть об опоздании.
Я села рядом с сыном и обняла его. Мудрая сова спросила совенка: «Уилбур, что тебе не нравится в этой тенниске?»
Мой четырехлетний сын посмотрел на меня и сказал сквозь рыдания: «Вчера у нас была физкультура и я попытался ее снять. Но она была слишком тесной, голова застряла, и я не мог дышать».
Бедный малыш!
В стрессовой ситуации мой бабуин заработал на полную мощность раньше, чем я успела подумать: «Что же происходит на самом деле? Может быть, все не так однозначно?» Сделав шаг назад и обратившись к своей мудрой сове, я проявила сострадание к сыну, вспомнила, что он лишь маленький мальчик. Когда дети испуганы, их ящерица реагирует естественным для нее образом: бороться — бежать — застыть. Это мешает малышу четко объяснить, что случилось. Но поведение Уилбура должно было подсказать мне: я что-то упустила.
