Саша вырезал из ее тела все, что только было возможно и только после того, как полностью удовлетворил свое любопытство, закопал останки Мурки на дне траншеи.
Окажись у Саши острый нож, возможно Шарик остался бы жить. Но у Саши был тупой нож и он переживал, что разрезы у него вышли недостаточно ровные из-за чего, он мог не все хорошо рассмотреть. Поэтому он посчитал, что ему следует, более тщательно подготовившись, обязательно вскрыть Шарика.
На исчезновение Мурки никто внимания не обратил. Она и раньше периодически надолго покидала территорию двора, отправляясь бродить по своим кошачьим делам. Вот с Шариком было совсем другое дело, он никогда далеко не убегал. Более того, он каждое утро неизменно терпеливо дожидался, когда дети выйдут гулять на улицу и кто-нибудь вынесет ему поесть. Затем он до позднего вечера всюду таскался за детьми, играя с ними и попутно выклянчивая себе еду.
Так как поселок был совсем недавно построен, то проживали в нем в основном люди молодые и среднего возраста. Поэтому детей было много. В течение всего дня одни дети выходили во двор, другие уходили, но получалось так, что Шарик буквально ни на минуту не оставался один. Кроме этого Саша никогда не играл с Шариком и более того никогда не обращал на него вообще никакого внимания. Поэтому если бы он вдруг проявил интерес к собаке и куда-нибудь ее за собой повел, то наверняка кто-нибудь это запомнил.
Саше шел одиннадцатый год, и он всерьез опасался, что если кто-нибудь узнает о его планах в отношении Шарика, то у него возникнут серьезные проблемы вплоть до того, что его могут и побить. Конечно, Саша мог за себя постоять, но все же он был недостаточно физически развит, чтобы позволить себе вообще ни с кем, ни считаться. Он не входил ни в одну дворовую группу, которая могла бы его защитить. Брат, который всегда защищал его, в том числе и от более взрослых ребят уже несколько лет учился в институте в другом городе.
Саша, обдумав сложившееся положение, быстро пришел к выводу, что незаметно завладеть Шариком он может только рано утром, когда все еще спят. Дождавшись ближайшего воскресения, Саша вышел из дома, когда еще не было и шести часов. Шарик тут же подбежал к Саше, виляя хвостом и слегка повизгивая.
Оглядевшись по сторонам, Саша убедился, что на улице никого нет. Стояла тишина, и казалось, что в поселке вообще никого кроме Шарика и Саши больше нет. Он дал собаке половину, приготовленной им накануне колбасы. Когда Шарик быстро проглотил колбасу, Саша показал ему вторую половину колбасы, но отдавать ее не стал, а двинулся к своей траншее. Как и рассчитывал Саша, Шарик сам побежал за ним, периодически подпрыгивая и беспрестанно виляя хвостом. Стараясь всем своим видом показать имеющееся у него очень сильное желание съесть всю колбасу. Он был готов бежать за этой колбасой хоть на край света.
Шарик был совсем небольшим, в своих размерах он даже немного уступал Мурке и Саша мог бы отнести его в траншею на руках. Однако он сознательно не хотел этого делать. Так как если его все же кто-нибудь случайно увидит из окна с Шариком и спросит, потом куда он с ним ходил, то всегда можно будет сказать: "Нужен мне ваш Шарик. Я, что за ним следить, что ли должен? И вообще он сам за мной увязался, а потом убежал куда-то дальше в степь".
Заманив Шарика в траншею, Саша проделал с ним те же операции, что и с Муркой. Но, даже оказавшись распятым, пес продолжал вилять хвостом и заискивающе повизгивать, видимо надеясь, что уж теперь-то ему точно отдадут колбасу.
Когда Саша воткнул ему в живот свой, на этот раз остро заточенный, нож и начал делать разрез Шарик дернулся своим телом всего один раз, но не зарычал, не попытался укусить Сашу или как-то еще защитить себя. Пес лишь жалобно заскулил и посмотрел на Сашу своими большими, красивыми и очень выразительными глазами, в которых можно было прочесть искреннее удивление. Потом он перестал скулить, но продолжал до самого конца неотрывно смотреть в глаза Саше. Только выражение глаз собаки изменилось. Потом в них уже не читалось удивление, они выражали мучение от испытываемой нестерпимой боли.
