— Дорогие дамы, прошу извинить нас. Мы, мужчины, бываем частенько бестактны. Разве сейчас время для политических разговоров? Есть множество других приятных и интересных тем — литература, искусство… Но, что поделаешь, такова уж мужская природа.
Кокетливо сощурившись, Лила шутя возразила:
— Хвала тому, кто придумал политику! Иначе мужчинам нечем было бы развлекаться.
— Браво, мадам! Браво! Вдвойне приятно видеть сочетание красоты и ума. Браво! Под вашими словами подписался бы сам Платон, если бы старина дожил до наших дней.
Гостиная опустела. Вскоре в дверь просунулось смуглое живое личико молоденькой служанки. Увидев, что никого нет, девушка принялась наводить порядок. И вдруг вздрогнула, за спиной у неё раздался голос:
— Помощник нужен, Рафига?
— О аллах, — испуганно обернулась девушка, — зачем пришёл? А ну, убирайся прочь!
— Чего боишься, глупенькая? Думаешь, генералу кусок поперёк горла встаёт?
— Тише, ты! Господин услышит-несдобровать тебе.
— Господин? Кто этот господин? Больше нет господина. С сегодняшнего дня наш хозяин такой же слуга, как и я. Разве ты не заметила, как кланялся и лебезил перед генералом?
Чёрные глаза Рафиги озорно блеснули.
— Ой, правда твоя, Мустафа! — Она фыркнула. — Когда господин побежал встречать генерала, он так торопился, что даже чуть не упал в коридоре!
— Да ну?
— Клянусь аллахом! Если бы я не подоспела, опозорился бы перед гостями.
— Тьфу! — плюнул Мустафа, — Теперь сама видишь, что я прав. Так уж устроен мир, Рафига. Мы с тобой слуги господина, господин слуга генерала, тоже служит кому-то повыше… В этом мире — все слуги, моя красавица!
Мустафа непринуждённо уселся в кресло и протянул руку к портсигару.
Рафига ударила его тряпкой по руке.
— Куда полез? Расселся, как дей! Вставай немедленно! Слышишь? Вставай, кому я говорю! А то господин зайдёт…
— Ну вот, опять за своё! Я же объяснил тебе, что с сегодняшнего дня господина нет.
— Вставай! Вставай! Не шути!
Мустафа перестал улыбаться.
— А я не шучу. Да ты не бойся, Рафига. Уж если они сели за стол, то не скоро поднимутся. Ты лучше сама присядь вот в это кресло. Потолкуем с тобой не спеша. Всё в этом мире проходит…
Во дворе крякнул клаксон военной машины. Рафига выглянула на балкон.
— Солдаты приехали!
— Нам-то что за дело до них, — равнодушно отозвался Мустафа. — Пусть приезжают. Видно, побаиваются, чтобы на генерала покушения не было. И в городе охрана усилена. Куда ни глянешь, кругом полиция да-солдаты.
— Мустафа, — тихо сказала Рафига, — ты слышал, вчера снова взорвали бомбу в порту. Пароход загорелся.
— Склад, а не пароход. Да и тот, к сожалению, потушить сумели.
В столовой засмеялись. Мустафа посмотрел на дверь, решительно взял со стола портсигар, щёлкнул зажигалкой, прикуривая.
— Садись, Рафига. Я тебе что-то интересное расскажу.
Рафига взглянула на него недоверчиво.
— О чём расскажешь?
— Ты садись, иначе ничего не скажу.
— Ну и не надо! Некогда мне рассиживаться с тобой.
— Будь по-твоему, — сдался Мустафа, — женщину разве переспоришь? Но только, чтобы разговор этот остался между нами. Ни Малике, ни Фатьме-ханум — ни слова! Ладно?
Рафига досадливо поморщилась.
— Ну-ну… собрался говорить, так говори. Каждый раз жужжишь на ухо: «Пусть разговор останется между нами». Проболталась я хоть раз?
Мустафа выпустил облачко дыма, разогнал его рукой.
— Не сердись, дорогая. Я знаю, что на тебя можно положиться… Слушай: вчера вечером у Джака играли в карты, был там и наш господин. Бен Махмуд проиграл целую кучу денег, потом опьянел и сцепился с судьёй…
— Подумаешь, — прервала его Рафига. — А ты другую новость слышал?
— Какую?
— Купца Мухаммеда знаешь?
— Знаю.
— А что в его лавке нашли целый ящик винтовок, знаешь?
— Неужели? — воскликнул Мустафа, роняя пепел сигареты на ковёр.
— Вот тебе и неужели! Мухаммеда, говорят, полиция арестовала, да другие купцы взяли его на поруки. По слухам, с сегодняшнего дня полиция все лавки будет обыскивать.
Мустафа изменился в лице.
— От кого ты слышала это?
— Господин за завтраком рассказывал Фатьме-ханум.
— Ещё что говорил?
— Не знаю. Я ушла.
Некоторое время они молчали. Мустафа докурил сигарету, придавил её в пепельнице, тряхнул головой, словно отгоняя навязчивую мысль.
