– Скажите, а как у Игоря было с деньгами? – спросил Логвинов.
– Не знаю. Думаю, хватало. Если бы нуждался, давно бы обратился ко мне. Он не из стеснительных.
– Он работал в «Оптике». Это вы его туда устроили?
– Да, я.
– Работа ему нравилась?
– Наверно. Иначе давно бы ушел. – Она окончательно успокоилась и отвечала прежним, чуть жестковатым тоном. – Недавно хвастал, что скоро дадут отдельную мастерскую, что будет работать самостоятельно.
– Как Игорь относился к жене?
– Вряд ли он был с ней счастлив. – Красильникова помялась. – Не знаю, надо ли говорить об этом, но однажды я застала его у себя дома с посторонней девушкой. Смазливая такая, молоденькая... Значит, изменял своей Тамаре, так я понимаю...
– Вы знаете эту девушку? Как ее зовут?
– Не помню, кажется, Таня.
– Давно это было?
– За несколько дней до Нового года. Я отпросилась из поликлиники, пораньше пришла домой, стала открывать дверь, а ключ не проходит в скважину. Начала стучать. Он открыл. С ним была эта девица... Ну, я отобрала у него ключ, чтоб неповадно было водить в дом всяких... – осекшись, она не смогла подобрать подходящего слова. – Он еще пытался представить ее мне, но я немедленно прогнала обоих. – Светлана Сергеевна сдвинула брови, и на ее лбу обозначилась глубокая поперечная складка. – Да, точно, ее звали Таней. А вот учится она или работает – не знаю... Игорь просил, чтобы я не проговорилась Тамаре, что у него с этой девушкой серьезно...
– Если серьезно, почему он боялся, что вы проговоритесь Тамаре?
– Я не вникала в его интимные отношения с женой.
– Они часто ссорились?
– Кажется, да.
– Восемнадцатого января была восьмая годовщина свадьбы. Игорь не приглашал вас к себе?
– Нет. Он знал, что я не приду.
– Вы что же, находились в состоянии открытой ссоры?
Светлана Сергеевна подумала, прежде чем ответить:
– Нет, но отношения были прохладные. Мы редко встречались.
– А когда вы видели сына последний раз?
– Девятнадцатого января.
– Девятнадцатого? – Логинов мгновенно прикинул в уме: по словам жены, Игорь в тот день в половине девятого ушел на работу. Заведующий ателье подтвердил, что он пришел без опозданий, к девяти и никуда до перерыва не отлучался, а во время перерыва Красильников уже был арестован. – Вы не ошиблись, Светлана Сергеевна? Девятнадцатого или раньше?
– Да нет, я хорошо помню. Он пришел ко мне домой утром.
– Вы говорили, что отобрали у него ключ. Он что, пришел наугад, ведь вас могло не оказаться дома?
– Он прекрасно знает график моих дежурств, тем более что был у меня в гостях то ли шестнадцатого, то ли пятнадцатого.
– В котором часу он пришел?
– Еще девяти не было. Сказал, что на улице его ждет такси. В руках у него был пакет.
– Большой?
– Размером со среднюю хозяйственную сумку. Он сказал, что оставит его у меня. Был возбужден, взволнован чем-то. Я заподозрила неладное: всегда жду от него подвоха – и спросила, что в пакете. Он замялся, ответил, что мне это знать не обязательно, пусть, мол, полежит, а вечером он его заберет. Тогда я схватилась за обертку, но Игорь успел вырвать сверток и, не попрощавшись, ушел.
– Вы не разобрались, что в нем? Может быть, на ощупь?
– Что-то твердое, с прямыми гранями, похожее на коробку...
ТИХОЙВАНОВ
Два часа, как он сидит у следователя, а тот не исписал и половины страницы, все слушает. «Скаргин, кажется, – припомнил Федор Константинович. – Серьезный, обстоятельный человек. Может, и разберется...»
– А теперь, – обратился к нему следователь, – вспомните, пожалуйста, что произошло между вами и зятем восемнадцатого, когда вы праздновали годовщину свадьбы дочери?
Тихойванов удрученно взглянул на полную окурков пепельницу и решил, что курить еще одну папиросу неприлично. Вопрос, который ему задали, заставил вернуться к тому, что уже много дней тяжким грузом лежало на сердце. Он вспомнил вечер, такую же, как здесь, пепельницу на столе, Игоря, вернувшегося с мороза с бутылками под мышкой, возившуюся у плиты Тамару.
Ничто не предвещало чудовищной ссоры, разразившейся получасом позже. Игорь ходил по комнате в приподнятом настроении, насвистывал какую-то мелодию, потом открыл бутылку «Пшеничной» и налил в рюмки.
