Ее дыхание участилось.
– Пожалуйста, Патрик. Пожалуйста, забери меня сейчас. Мне нужно домой. Я не смогу прожить ни дня здесь. Я сделаю все, что ты попросишь.
Она попыталась поцеловать меня в шею, но я вырвался и выпрямился, повернувшись к ней лицом.
– Я должен уйти. Но у меня есть кое-что для тебя, - я порылся в кармане, достал ожерелье и застегнул его на ее шее.
Она ахнула, как будто это было дорогое ювелирное изделие, а не дешевая цепочка с морскими звездочками. Я надеялся, что ее сутенеры не придадут этому большого значения, и она сможет сохранить его.
Я погладил ее по лбу.
– Каждый раз, когда ты будешь смотреть на него, знай, я думаю о том, как спасти тебя. Ты не невидимка, ты – непобедима. Я знаю, что ты жива. Я знаю твое имя. Ты выживала так долго, и я не подведу.
Мой пульс участился, и я с трудом подавил желание поцеловать ее в губы. Ее уязвимость была для меня словно меч в груди и выстрел в мой член. Я хотел и защитить ее, и трахнуть, и это могло убить нас обоих.
Ее голос дрогнул.
– Пожалуйста, забери меня. Я сделаю все. Не оставляй меня здесь. Я не должна быть здесь. Ты не понимаешь…
– Мне очень жаль, Энни. Мне нужно идти.
– Патрик!
Она смотрела с отчаянием, цепляясь за меня. Черт, не психуй! Не испорти все!
– Если по какой-то причине я никогда не увижу тебя снова, пообещай мне, что скажешь Крису, что я не покончила с собой. И моим родители, что я люблю их.
Я крепко взял ее за руки и положил их себе на грудь.
– Ты сможешь сказать все, что хочешь своему другу и родителям сама. Скоро.
Я никогда не давал обещаний, которые не мог сдержать. Я не смогу встретиться с ее семьей, если у меня не получится спасти ее. Или с ее бойфрендом. Я мог только представить, как скажу ему: «Твоя девушка взяла у меня в рот в борделе, но я не смог спасти ее». Этого не случится.
Ее тело дрожало.
– Что, если меня не будет здесь, когда ты вернешься? Что, если они продадут меня?
К черту все. Я притянул ее к своему рту. Наши губы соприкоснулись мягко и нежно. Ей нужно утешение, а не страсть.
– Детка, я найду тебя. Несмотря ни на что. Я даю слово.
Она поцеловала меня в ответ, отчаянно. Ее рот был горячий и влажный. На вкус она не была горькой и сухой, как я ожидал. Нет, она была соленой и фруктовой, как клубничная Маргарита. Я хотел выпить ее до дна, попробовать каждый дюйм ее тела, чтобы доставить ей удовольствие, а не заставлять ее обслуживать меня.
Я хотел увидеть жаркий румянец на ее лице, заставить ее пылать только для меня. Сделать так, чтобы она кончила и выкрикивала мое имя, сказать ей, что она будет в безопасности и может больше ничего не бояться. Я хотел защищать ее и пообещать, что, пока я жив, никто, кроме меня, не сможет больше прикасаться к ней.
Вместо этого я оттолкнул ее и встал с кровати. Я засунул сотню долларов в ее руку, открыл дверь и вышел из комнаты, из борделя. Оставаясь там дольше, я мог вызвать подозрение и испортить все для Энни.
Каждый шаг, отдаляющий меня от нее, разрывал меня изнутри. Почему я должен быть в безопасности, пока она рискует своей жизнью? Разве она не терпела этого достаточно в своей жизни? Я должен был вырубить ее сутенера и перевезти Энни в безопасное место. Но мне нужно набраться терпения для успеха моей миссии.
«Я готов использовать всю боевую мощь для достижения своих целей и целей страны».
Я ходил вокруг комнат нашего корабля, который направлялся на следующее задание. Но я не мог сосредоточиться на чем-то, кроме спасения Энни.
Я позвал Вика и Кайла в пустую комнату отдыха, подальше от остальной команды.
Вик сел в кресло.
– Чувак, что с тобой происходит?
Я смотрел на серые стены, не решаясь сказать им.
Кайл посмотрел на меня.
– Колись, Уолш, - Кайл был грубым. Он был одним из немногих афроамериканцев в команде и, в отличие от нас с Виком, был офицером. Он был звездным полузащитником в НФЛ и бросил всю эту славу и деньги ради службы.
На листовках для набора людей на службу было высказывание, что-то вроде: «Он никогда не получит кубок лучшего игрока или кольцо победителя Суперкубка – некоторые герои не играют в игры». Кайл был живым воплощением этой цитаты.
