Если пророчества не связаны с конкретным человеком, принимающим участие в военных действиях, на них не всегда можно полагаться. Эмоциональная связь с городом, целым народом, которому угрожает истребление, или с отдельными личностями может быть очень мощным генератором.
Профессиональные парапсихологи, которые не имеют подобной связи, зачастую выдают довольно расплывчатые и неточные предсказания. Мы уже обсуждали подобную ситуацию, когда говорили о предсказаниях широкомасштабных стихийных бедствий, например грандиозного смещения почвенных пластов, когда беда каждого конкретного человека не заметна на фоне разбушевавшейся стихии. Морис Метерлинк, бельгийский писатель, изучивший 83 предсказания времен первой мировой войны, говорил: «Кажется непостижимым, что эта страшная трагедия, принесшая столько горя, лишь бледной тенью проявилась в пророчествах». Такие парапсихологи, как граф Гамон, успешно предсказывавшие судьбу конкретным людям, допускали много ошибок, если прогноз касался войны.
Доктор Бендер указывает на то, что «обобщенные, похожие на оракулы пророчества войны», подобные тем, что исследовал Метерлинк, редко сбываются. «Только через призму судьбы конкретного человека как бы невзначай проглядывает судьба всего человечества». Более общим пророчествам недостает, по словам психиатра Джуста Меерло, «весьма существенного контакта между передатчиком и приемником послания. Часто это крик о помощи, или последний признак жизни, или же сигнал паники».
КРИК О ПОМОЩИ ИЗ БУДУЩЕГО
Доктор Бендер собрал много материала о предсказаниях в ходе второй мировой войны и написал на его основе статью в журнал «Туморроу» (зима 1956 года). В трех описанных ниже случаях «крик о помощи» (в одном случае прорвавшийся сквозь толщу не одного десятка лет) спровоцировал целый ряд поразительных пророчеств.
… Восьмое февраля 1945 года. Советские войска взяли в плен немецкого солдата, раненного в шею. Его вместе с другими пленными вывезли в поле и велели встать на колени. Лучи прожекторов постоянно обшаривали землю, высвечивая по очереди каждого из них. Прозвучал выстрел, и один из солдат повалился на землю. Луч высветил лицо другого пленного. Он тоже был застрелен.
У молодого солдата на лбу обильно выступили капли пота, когда луч стал приближаться к нему. Он хотел жить, уж во всяком случае не умирать такой позорной смертью. Он думал о своей матери и всей семье, оставленной в Германии. Внешне его лицо не выражало ничего, но душу раздирали крики.
Вот два луча сошлись на его лице, высветив ослабевшую повязку на плече и большое темно-серое пятно на шее. Советский солдат нацелил на него автомат. Глаза немца округлились от ужаса, и он закричал, взывая к своей матери…
В тот самый момент его мать молилась за него. У нее было видение: сын стоял в поле на коленях. Она видела и разорванную повязку, и темно-серую рану, и его раскрытые в ужасе глаза. И ее молитвы были услышаны. Советский офицер вмешался в процедуру расстрела и увел того немца на допрос в штаб. Все же остальные пленные были расстреляны.
Как узнала мать солдата, что случилось с ним 8 февраля? На протяжении многих лет, еще до начала войны, она постоянно видела один и тот же сон: ее сын стоял в поле, раненный в шею, его лицо было обращено к ней в молчаливом призыве. 8 февраля она почувствовала, что роковой день настал, и всю ночь молилась за сына. Солдат вернулся из сталинских лагерей в 1948 году и подтвердил слова матери.
Способен ли младенец, мирно спящий в колыбельке, заглянуть на двадцать семь лет вперед, когда его тело будет лежать на берегу моря, зарытое в песок, и послать сигнал тревоги своей матери?
… Эта история началась в 1919 году, вскоре после окончания первой мировой войны. Через две недели после рождения сына одной женщине привиделся страшный сон. Она шла по берегу моря в абсолютно незнакомом ей месте и искала своего сына. Она знала, что он где-то здесь, в песках. Она запускала пальцы в песок, пытаясь отыскать его.
Женщина проснулась и закричала мужу: «Ты должен помочь мне отыскать Ганса! Он в песке на берегу моря». Муж успокоил ее, и она наконец поняла, что это был всего лишь кошмар. Ребенок мирно посапывал в колыбельке.
