После того гордого письма, которое Линда адресовала мистеру Уорнеру, прошло четыре года. От него за это время не было никаких вестей. А тут вдруг выяснилось, что Филипп Уорнер наконец покинул столь полюбившуюся ему Австралию, вернулся в Англию и решил вдруг поинтересоваться, как теперь живется дочери его брата. Письмо давно забытого дядюшки пришло, как раз когда племянница заболела и была слишком слаба, чтобы вновь решительно отвести в сторону руку помощи. Эмили по собственной инициативе позвонила поверенному семьи Бекли, объяснила всю тяжесть создавшейся ситуации, и теперь Филипп, проинформированный о бедах, свалившихся на голову Линды, приглашает ее к себе. Пусть, мол, поживет сколько сама захочет.
Нельзя сказать, что идея пришлась Линде по душе. Она уже не ребенок, за которым надо присматривать! Кроме того, она совсем не знает этого человека.
Незнакомый, а потому пугающий благодетель был человеком довольно известным. Несколько книг Филиппа Уорнера красовались на книжной полке. Линда купила их из чистого любопытства в те дни, когда была не так стеснена в средствах. Увидела томик в книжном магазине под вывеской «бестселлер» и не удержалась от соблазна его приобрести. Потом уже следила за новинками покупала их, тем более что романы оказались необыкновенно увлекательными.
Сильные, захватывающие, поражающие таинственностью, непостижимостью, книги были написаны с несомненным мастерством. Автор живо описывал, казалось бы, ничем не примечательные события, но за этой обыденностью угадывался сложный, запутанный, порой ирреальный мир. В историях, рассказанных Уорнером, переплелось прекрасное и жуткое, грустное и смешное. От каждого созданного им образа веяло чем-то смутным, тревожным, необъяснимым. Мурашки пробегали по коже. А довольно откровенные интимные сцены придавали повествованию некоторую пикантность.
Черно-белый снимок автора, сфотографированного во весь рост, не слишком соответствовал тому образу, который сохранился в памяти Линды. Еще бы! Их единственная встреча состоялась около десяти лет назад. Отец и мать взяли ее тогда с собой на свадьбу Филиппа. И ее отношение к нему сформировалось, видимо, под сильным влиянием негативной характеристики, данной матерью.
Легкая улыбка тронула губы Линды, когда она вспомнила: флибустьер! Действительно, чем не морской разбойник? Черный как смоль. Взгляд неприветливый, напряженный. Возможно, мать была права, давая свою характеристику. Воображение тринадцатилетней девочки дополнило это прозвище всеми необходимыми атрибутами таинственности. Казалось, этому злобному, жестокому, безнравственному человеку не хватает только черной пиратской повязки на глазу. Он пугал своим видом, и девочка ни на шаг не отходила от матери. Когда их представили друг другу, она даже не смогла улыбнуться.
Интересно, что он тогда о ней подумал? Наверное, принял за глупенькую. Впрочем, более вероятно-он вообще ничего не подумал. Ведь в тот день он женился. Свадьба отлично запомнилась. Особенно невеста. Такую красавицу, какой была тогда Доминик Уорнер, трудно забыть. Любопытно, какая она сейчас? Все так же ослепительна? Еще более любопытна и ее реакция на приезд малоизвестной племянницы.
Успокойтесь, дорогая Доминик, я к вам ненадолго, мысленно произнесла Линда. Временные трудности-временный приезд. Во всяком случае, не на дольше, чем это обусловлено законами гостеприимства.
Линде не было нужды читать вступительную статью об авторе книги. И так всем известно, что Филипп-журналист и работает на одну из крупнейших газет страны. Романы он начал писать в двадцать восемь лет. А сейчас ему сколько? Тридцать четыре? Возможно. Отец, кажется, был старше сводного брата на двенадцать лет.
Лицо смуглое. Или так получилось на фотографии? Взгляд серьезный и внимательный. Может быть, напускает он на себя такую значительность? И все же было в его облике нечто интересное, привлекательное. Резкие, мужественные черты лица. Человек безусловно умен. Некий налет демонизма придают, наверное, волосы цвета воронова крыла. Именно таким Филипп и запомнился Линде. И глаза его она помнит-необычные, темно-янтарные. В день свадьбы они походили на две застывшие льдинки. Почему интересно? Если Уорнер не испытывал радости даже на собственной свадьбе, что же он за человек?
