Он пытался надавить на обтянутую атласом крышку, которая прижимала его... еще раз и еще раз, со всей силой, которую он только мог собрать. Он колотил, кричал, но только мертвая бабушка могла услышать его... по крайней мере, она была единственным человеком из окружающих его, у которых еще не сгнила барабанная перепонка, остальные, бедняги, уже давно прошли эту стадию. Не то, чтобы бабушкины несгнившие уши могли как-то ей пригодиться или пригодиться Деннису, хотя слух у нее был утонченным, как будет доказано далее.
Но все было тщетно. Чувства, испытываемые им, сменяли друг друга: от страха - к отчаянию и от отчаяния - к изнеможению. Когда он проснулся в очередной раз, ему не стало лучше; атлас все так же прижимался к его щеке... его розовой щеке. Он неподвижно лежал в гробовой тишине, слишком хорошо понимая, что те небольшие силы, которые у него оставались, быстро убывали, что ощущение сосущего голода притаилось где-то внутри страха, голода, который можно было сравнить только со все усиливающейся жаждой.
Ему надо было выбраться из тетиного гроба во что бы то ни стало.
А такие возможности у Денниса еще были. Он хорошо знал секреты тетиного гроба. Один из них заключался в том, что сделан он был не из самого лучшего дерева, как могло показаться. Изготовление гробов всегда было не самым приятным занятием рода человеческого, но он никогда всерьез и не намеревался роскошно хоронить и ту и другую леди. Он купил дорогостоящий лак для дерева, а не само дорогое дерево. Гроб этот, как и вообще гробы, был весьма непрочным.
Он спокойно обдумал этот аспект проблемы или, по крайней мере, настолько спокойно, насколько можно было ожидать, принимая в расчет те жестокие обстоятельства, в которых он поневоле оказался. Он очень хорошо знал склеп, тщательно осмотрев его по случаю погребения бабушки. Склеп был продолговатой формы; гробы в нем лежали на полках ровными рядами, по три - на каждой. Он знал, где должен быть расположен его гроб: прямо над гробом великого дядюшки Мортимера, умершего лет восемьдесят назад, и он понял, что если бы смог надавить каким-то образом на крошащийся, разваливающийся гроб дядюшки Мортимера всем тем весом, который на него поместили, то оба гроба могут вместе упасть на каменный пол склепа и тот, в котором он сам лежит, непременно сломается.
Чтобы совершить этот - нельзя сказать ничтожный - подвиг, ему было необходимо попытаться подтолкнуть гроб изнутри, что оказалось делом чрезвычайно сложным. Если бы гроб не был настолько легким и так халтурно сделанным, едва ли бы ему удалось справиться с этой задачей. Но он с ней справился. Гроб, стоящий сверху дядюшкиного, начал раскачиваться... и Мортимер, который мучительно отошел в мир иной во сне, неожиданно, после хорошего ужина... и его старый гнилой ящик постепенно начали поддаваться. Наконец Деннис почувствовал, что его гроб слегка накренился, и удвоил свои усилия. Потом он услышал хруст - это его гроб навалился на бедренную кость Мортимера. Удар, еще удар и еще один удар, и гроб Денниса начал скользить вниз. Он падал, и в следующий момент с дребезгом грохнулся на каменный пол склепа, и Деннис потерял сознание.
Придя в себя, он ощутил, что на грудь ему навалилось нечто серое и пыльное, в истлевшем саване, напоминающее мумию. Иссохшее, потемневшее от времени лицо с отвратительной ухмылкой прислонислоь к его щеке, и рядом с его губами оказались сморщенные губы и полуоткрытые челюсти. На него смотрели глаза, похожие на пожелтевшие горошины, лежащие глубоко в глазных впадинах. Все, что было в падающих гробах, перемешалось: рядом с Деннисом лежало то, что когда-то было великим Мортимером.
Ну, это не столь важно... главное, он выбрался из гроба. Сквозь щели двери, ведущей в склеп, проникал слабый свет, и в его отблеске Деннис увидел гробы, лежащие вокруг ровными рядами. Сквозь разваливающееся дерево проглядывали белые кости, полуистлевшая ткань... или кожа.
Он прислонил пропыленные и разложившиеся останки Мортимера к своему разбитому гробу, очистил, как мог, свои волосы и глаза от трупной пыли и утешился тем, что самое худшее было позади, теперь надо выбраться из склепа.
