Она поджала губы и покраснела.
– Тебе принести что-нибудь выпить? – Она избегала его взгляда.
– Я принесу тебе стакан воды, а ты сядь.
– Я должна принести тебе выпить, – настаивала она. – Ты после поездки…
Она умолкла, увидев выражение его лица.
– Сядь, – сказал он.
Касс неохотно подчинилась. У нее не было выбора. Ее шатало, она едва не теряла сознание. Ее состояние было намного хуже, чем он предполагал. Подойдя к раковине, он налил воды в стакан.
– Не время для хороших манер, Кассандра. Я приехал, чтобы забрать тебя с собой. Ты возвращаешься в Рим.
– Что ты сказал? – спросила она.
– Ты не можешь здесь оставаться.
Он огляделся. Посмотрев в лицо Касс, он заметил, что ее щеки пылают. Она понимала, что он прав. Она тяжело переносила беременность. Ее тошнило, мучила слабость. Ей приходилось много работать, чтобы платить арендную плату. Она с трудом содержала себя, а ведь предстояло содержать и ребенка. Марко ни за что не позволит ей остаться в этом доме.
– Много вещей не бери, – сказал он. – Все необходимое мы купим в Риме.
– Я не соглашалась ехать с тобой. – Она вздернула подбородок и посмотрела на Марко с вызовом.
– Но ты согласишься, – ответил он. – Если тебе дорог твой ребенок, ты поедешь со мной.
Она проследила за взглядом Марко, который смотрел на увядающее растение на подоконнике, и подумала, что, вероятно, он прав. Она чувствовала себя ужасно, однако не привыкла сдаваться без боя. Она вынашивала ребенка – ребенка, который ему не нужен, – и она должна использовать все шансы, чтобы малыш жил в благополучии. Ей придется выбирать: поехать с Марко ради своего ребенка или жить самостоятельно, теша свое самолюбие.
– Тебе помочь собрать вещи? – спросил он.
– Нет, спасибо.
Она нахмурилась, не желая торопиться. Она всегда мечтала иметь семью, но не такую, какая была у нее. Теперь она понимает, что ее мечта – очередное доказательство ее наивности. Жизнь сложная штука, и нет такого понятия, как идеальная семья. Но она уверена, что будет защищать своего ребенка, как львица защищает своего детеныша. И если роскошная жизнь в Италии будет вредить ее ребенку, она вернется домой.
– Куда ты меня повезешь? – спросила она и внезапно подумала о его поместье в Тоскане.
– В Рим, как я уже сказал, – энергично повторил Марко. Ее иллюзия мгновенно разрушилась, когда он прибавил: – Там лучшие врачи, поэтому ты отправишься туда. Ты будешь жить в моем пентхаусе. Что? – произнес он, когда решил, что Касс намерена ему отказать. – А куда, по-твоему, я должен тебя повезти?
– Рим, – растерянно пробормотала Касс.
Она знала, что предложение поехать в Рим многим покажется весьма заманчивым. Но Марко вел себя в этом городе совсем иначе, и он ожидал, что она тоже будет действовать по-другому. Что за жизнь будет у нее там? Будет ли Марко рядом с ней, когда родится ребенок? И чем она займется до родов? А что будет потом?
Вопросы сыпались один за другим. Касс плохо себя чувствует. Ее тошнит уже несколько дней. И хотя врач пообещал, что тошнота скоро пройдет, она не может просто наряжаться и участвовать в общественной жизни, которую Марко ведет в Риме. Но, возможно, он не хочет показывать ее своим друзьям и деловым партнерам, а намерен спрятать ее от посторонних глаз. Он не желает, чтобы кто-то видел его беременную любовницу. Ведь она всего лишь его садовница, с которой у него была короткая интрижка. Его коллеги в Риме наверняка думают, что такой человек, как Марко ди Фивиццано, выберет себе в жены богатую наследницу, принцессу или знаменитость. Марко хочет держать ее при себе, чтобы скрыть от журналистов. Ото всех, кто его знает. Он собирается заключить ее в тюрьму в своем римском пентхаусе.
– Кассандра? – позвал он, и она изумленно уставилась на него. – Позвони мне, чтобы я вынес твой чемодан.
– Подожди! – сказала она, когда он отвернулся. – Я не поеду с тобой. Я должна о многом подумать.
Он разочарованно взъерошил пальцами волосы.
– О чем тут думать?
– О моей жизни и о жизни моего ребенка, – сказала она.
– И какая жизнь будет у него здесь? – парировал Марко.
– А что за жизнь у меня будет в твоем римском пентхаусе? Я буду сидеть взаперти. Ты ошибаешься, если думаешь, будто ребенка можно воспитать только во дворце.
