— Это не оправдывает мое поведение.
— Согласна, — ответила она с проказливой улыбкой, — но понять это можно.
Она села на кровать и словно машинально погладила его по щеке. Куин чувствовал ее всю — цветочный запах, исходивший от нее, дурманил его, прикосновение нежной руки обжигало.
— Чего бы сейчас вы хотели? — спросила она.
Ее слова доносились словно издалека.
Куин чувствовал, что во рту у него пересохло.
— Хорошо бы водички. Чего-нибудь жидкого.
— Вам необходимо принять еще лекарство.
Он покачал головой.
— Мне нужно ехать, Дженифер. Я действительно ценю все, что вы и ваши друзья для меня сделали, но я должен возвращаться.
— Знаю. Но еще одна ночь здесь придала бы вам больше сил, а силы вам очень нужны. Мы оба знаем, что работа у вас не из легких. Вам надо окрепнуть.
Он не ответил. Дженифер встала.
— Я скоро вернусь.
Пока ее не было, он лежал и смотрел в окно, пытаясь разобраться, что же произошло с ним за эту неделю. Каким-то образом, Куин не знал как, ей удалось преодолеть защитный барьер, созданный им, и запасть ему в душу. Он не понимал, как она этого добилась. И не представлял, как ему теперь быть.
Они такие разные, словно из разных миров. Социальный статус, мировоззрение у каждого свое. У них нет ничего общего.
И все же было что-то между ними. Что-то такое, чего он не мог выразить словами. Его восхищала ее смелость и умение владеть собой в непредвиденных ситуациях. Восхищался Куин и ее силой духа. Она никогда не подводила его, делала все, что могла. Она не проронила ни слезинки, когда ее взяли в плен, и даже тогда, когда у нее на глазах стреляли в ее друзей, она тоже не плакала. Не плакала она и тогда, когда им грозила смертельная опасность во время смерча в пустыне. Расплакалась лишь из-за того, что у нее не оказалось гребня.
Женщина-загадка — мисс Дженифер Шеридан.
Он видел ее и в радости, и в горе. Видел нежной и неистовой. Смущение на ее лице тоже видел не раз. Дженифер не стыдилась перед ним быть самой собой. Может быть, потому, что была в мире с самой собой.
Несмотря на практичность, Дженифер был присущ идеализм. Она мечтала о новом совершенном мире, в котором никому бы не причиняли боль, никого бы не убивали. Ей хотелось, чтобы все были сыты, чтобы в светлом будущем не было места злости и жадности, только мир и гармония.
Как бы Куину хотелось поверить в такое светлое будущее. Вот где было бы здорово жить… и любить… растить счастливых здоровых детей… похожих на нее.
Куин тяжело вздохнул. Затем прикрыл глаза здоровой рукой. Должно быть, это действие лекарства. Он увлекся фантазиями, что редко с ним случалось, а уж о живой, реальной женщине он вообще грезил впервые.
— Пожалуйста, — сказала она с порога, открывая дверь шире, чтобы было можно пройти с подносом. — Обшарила всю кухню. Не знала, чем вам угодить.
Он сел, морщась от боли. Руке определенно стало лучше, она беспокоила его лишь тогда, когда он двигался. Дженифер поставила поднос и собралась было уйти.
— Куда вы идете?
Дженифер посмотрела на него с удивлением.
— Не хотела вам мешать.
— Лучше останьтесь и поговорите со мной, — попросил он.
Довольно робко она кивнула и присела на край кровати, поправляя подол халата.
— Что вы собираетесь делать после моего отъезда? — спросил Куин, сделав большой глоток свежего фруктового сока.
— Буду ждать случая, чтобы вернуться в Сирокко. Через несколько дней кто-нибудь из наших будет здесь с гуманитарной помощью.
— А что потом?
Она посмотрела с удивлением.
— Потом, конечно, продолжу заниматься тем же.
— Конечно, — пробормотал он себе под нос. — Когда вы намерены возвратиться в Штаты?
— Я согласилась остаться здесь до конца года. Затем поеду домой и займусь работой там. Буду посещать университеты, колледжи, выступать, вдохновляя желающих помочь нам в нашей работе.
— А как насчет личной жизни? — спросил он, негодуя на себя за неуместное любопытство.
— Какая тут личная жизнь, — засмеялась Дженифер.
— О чем я и говорю. Есть у вас планы на будущее? Вы так решительно настроены накормить чужих детей, что напрочь забыли о возможности иметь своих собственных?
Больше она не улыбалась.
