– Дима, Дима! – смутилась она.
– …Короче говоря, эти девочки волнуют, пока молоды – ты будешь волновать всегда! – внушительно завершил он.
– Спасибо, Димочка! – покраснела она и потянулась, чтобы его поцеловать. – Ты, как всегда, любезен! Сознайся: ты это все придумал, чтобы меня утешить?
– Я ничего не придумал!
– Тогда красиво соврал…
– Если и соврал, то совсем немножко…
– Интересно, в чем?
– Твоя попа выдается несколько больше, чем грудь, но мне это безумно нравится!
– Нет, это ужасно! – снова покраснела она и подумала: «Ах, какой он хороший, славный, милый лжец!»
Он продолжал стоять коленями на каменной плите, не подавая виду, что она для этого не приспособлена. Невеста, лежа на спине, положила руку на его прохладное предплечье.
– Потерпи, – многозначительно сказала она, уловив в его глазах ненасытный огонек. – Завтра я буду здорова!
Теперь уже смутился он.
– Почему ты считаешь, что я только об этом и думаю?
– Но ведь я тоже об этом думаю! – ласково ответила она.
Привезя в прекрасном кофре своего тела годовую усталость, которую предстояло оставить здесь, она по прежнему опыту знала, как быстро в подобных местах оживают желания. Последовало стеснительное молчание, после чего он сказал:
– Посмотри, как много здесь яхт!
– Да, вижу…
– Люди на них плывут вдоль побережья, останавливаются там, где им нравится, сходят на берег, развлекаются и плывут дальше. Таков их образ жизни. Если хочешь, мы можем жить также – летом на яхте, а зимой на берегу, в нашем доме.
– Я подумаю! – преувеличено серьезно ответила она и улыбнулась.
Он поцеловал ее и снова полез в воду, а она осталась лежать в тени зонта.
Настоящая любовь, если под этим понимать то более или менее продолжительное откровение, что рано или поздно озаряет наш жизненный путь, наделяя его глубиной и масштабом, а искажающей привычный мир силой готово поспорить с пятым измерением, не нуждается в декорациях – ни в голубых, ни в нежно-розовых, ни в лунно-слюнных. Что касается его, то все, что ему было нужно – это видеть в ее глазах отсвет приятного удивления. Он оказался хорошим декоратором: окружил ее лазурным в солнечных бликах рассолом, что плескался в неглубокой тарелке мягкоигольчатой жуан-ле-пэновой бухты; опоясал грузными, красновато-голубоватыми холмами; разбросал по небу мелкие, склеенные между собой облака, похожие на перламутровую рыбью чешую со светящейся кромкой. Перед ужином в номере, стоя на балконе позади нее и держа ее за плечи, угостил волшебным зрелищем золотого заката. Если учесть, что там, где пылал закат, находились Канны, то он заставил солнце буквально кануть за оплывшую косу, в расплавленную даль, оставив море с померкшим усталым лицом, словно хозяйку, проводившую, наконец, гостей.
На ужин он заказал креветки, устрицы, овощной салат, заправленный зеленью, чесноком и оливковым маслом, и жареную дораду с молодым картофелем. Напоив и накормив невесту, он уложил ее в постель и включил телевизор. Она устроилась у него на груди и пыталась дремать.
– Роскошь, покой и нега, – вдруг произнес он.
– То есть? – пробормотала она.
– Картина Матисса называется «Роскошь, покой и нега». Писалась где-то в этих краях. Я это к тому, что у нас с тобой сейчас тоже роскошь, покой и нега. Разве не так?
– Так, – согласилась она.
Под балконом ворочалось и вздыхало море.
На следующий день после обеда он устроил для нее настоящий южный ливень с концом света, глухим громовым ворчанием и гневным сверканием поднебесных очей. И все бы ничего, но утром случилась вот какая история.
Он дождался ее пробуждения и, дрожа от нетерпения, пристроился к ней.
– Подожди, мне нужно сходить в ванную! – попыталась вырваться она.
– Не надо ванной… – необычайно убедительно пробормотал он.
Что-то на нее нашло: она впервые пренебрегла гигиеной и осталась в его жадных руках. Когда его усердие разогрело ее ступу, она уловила тонкий нечистый запах самой себя и брезгливо подумала: «Фу, какая гадость!
Неужели ему это нравится?» Судя по его сосредоточенному сопению, ему это нравилось. Она пыталась оставаться лояльной, но желание ее пропало, и она, уже не думая об удовольствии, мечтала лишь о том, чтобы пахучий сеанс связи завершился как можно быстрее.
